Михаил Артюшин - Аргентина

Перед ним стояла не хрупкая, стройная девушка, а чуть полноватая, одетая уже по-зимнему, в черную шубку, женщина. Через секунду она обернулась.

– Здравствуй! – она протянула руки навстречу.

– Здравствуй! – ответил он.

Они обнялись. Она чуть отодвинулась назад, поправила очки, рассматривая его несколько секунд.

– Я чувствовала, что это ты идешь! Ты совсем не изменился! Покрупнел только.

– Очень рад тебя видеть!

Она молчала и, чуть наклонив голову, все смотрела на него, словно изучала заново.

Неловкая пауза, возникшая в разговоре, затянулась, и, чтобы выйти из этого положения, он торопливо произнес:

– Ты тоже совсем не изменилась!

– Ой, да ладно! – отмахнулась она. – Будем считать это за комплимент.

– Холодно! Пойдем где-нибудь посидим, – предложил он.

– Нет, не хочу! Давай лучше погуляем.

– Хорошо! Начнем тогда с сердца Родины?

– Пойдем! – и взяла его под руку. – Ну! Рассказывай, чем занимаешься? Как семья, дети?

– Да нормально все! Все как у людей. Где я работаю, ты уже знаешь. Дети выросли. Уже внуки есть!

Потом, чуть подробнее, он рассказал ей о сыне и о дочке. Они прошли мимо здания Исторического музея, под аркой и вышли на площадь. Остановившись, она высвободила свою руку и, повернувшись лицом к церкви, перекрестилась.

Он немного удивился этому и хотел было спросить, но промолчал, а она просто сказала:

– Знаешь! Я верующей стала! – взяла его снова под руку. – Пойдем!

Они, не спеша, неторопливо беседуя, прошли мимо ГУМа, пересекли площадь, вышли на Васильевский спуск, а потом на мост.

Она долго рассказывала, о том, как оказалась в Москве, как вышла замуж и что в первые годы работала в Кремле мастером по отделочным работам, и это была сложная, ответственная и интересная работа. Они вспоминали своих друзей, однокашников по институту, она жадно расспрашивала о каждом из их группы. Незаметно вышли на Пятницкую.

Максим спросил ее:

– Как вы в Аргентине оказались?

Остановившись, Людмила ответила не сразу. Запрокинув голову, разглядывая темное небо, она несколько секунд хранила молчание, словно его вопрос застал ее врасплох. Наконец, собравшись с мыслями, глубоко вздохнув, она начала свой рассказ издалека:

– Помнишь, я тебе писала?

Он согласно кивнул головой.

– Вот с того времени все и началось, – с грустью продолжила она и рассказала, что куплей-продажей редких металлов они занимались несколько лет. – В квартире постоянно были приезжие люди. Отзывались на объявления в газетах. Приезжали и привозили все, что можно, и из Казахстана, и с Урала, и черт те знает откуда еще! Муж с ними занимался, торговался, оценивал, показывал товар специалистам, договаривался, платил деньги, брал деньги, и эта круговерть продолжалась несколько лет, пока в один прекрасный день все не рухнуло в одно мгновение. Он оказался должен поставщикам огромную сумму денег. Слава богу, квартира была оформлена на меня, и я ни за что не разрешила ее продавать. Кое-какие средства еще оставались, и мы решили на время уехать за границу.

– Почему в Аргентину? – спросил он.

– Проще всего было визы оформить, – просто ответила она. – Ты пойми! Мы просто бежали! За такие деньги нас тут запросто могли убить!

Они вышли с Пятницкой на площадь.

– Посмотри! – она показала рукой на старинное голубоватое здание в начале Большой Ордынки. – Это посольство Аргентины. Здесь буквально за два дня нам сделали визы, и мы всей семьей улетели. Я тогда первый раз начала молиться, чтобы Господь нам помог!

Для него в этом не было ничего удивительного. На встречах с бывшими одноклассниками выяснялось, что бывшие атеисты приходили к Богу даже через баптистские секты. В конце концов, верить или не верить – личное дело каждого человека.

Она охотно рассказала про своих детей.

– Ты знаешь, старшему сыну двадцать девять.

Она сделала паузу, очевидно вспомнив что-то, посмотрела на него, продолжая думать о чем-то другом, и добавила:

– Только по возрасту детей начинаешь понимать, какие мы старые! Второму сыну девятнадцать, – продолжила она, уже улыбнувшись. – Ты думаешь, на этом я успокоилась?! Спустя три года еще девочку родила, Веру.

– Дочку хотела?

– Точно! – рассмеялась она. – Ей шестнадцать. Она сейчас в десятом классе. Еще и в музыкальную школу ходит по классу арфы, а я вот здесь застряла, – Людмила вздохнула.

– Они сейчас там с отцом? – спросил он.

– Нет! Мы развелись. – Помолчав, добавила: – Через год, как приехали в Аргентину, я подала на развод!