Антон Лосевский - Дуновение теплого воздуха из губ незнакомки в тени сна единорога

Дальше – больше: сконцентрировав всю подлоту власти, тот принялся активно внедрять и вести свою дьявольскую игру, предполагающую поголовное чипирование. Вероятно, воплощая некую детскую фантазию об управлении народонаселением посредством мышки и джойстика. Писатели-фантасты древности нередко описывали чипирование как варварскую операцию внедрения микросхемы под кожу, чуть ли не в мозжечок или глазное яблоко, но на практике процедура проходила совсем безболезненно.

Хочешь быстрый и бесперебойный доступ к сети и всем ништякам виртуала? Будь любезен – качай приложение на звонкофон и синхронизируй его с небольшой примочкой телесного цвета, почти невесомой и легко закрепляемой в полости ушной раковины. Стоит отдать должное изобретательности разработчиков: да за такую халяву население массово чипировалось абсолютно добровольно, а многие оказались готовы еще и доплачивать за расширенные настройки и фишки.

Опыт вышел настолько успешным и передовым, что молниеносно распространился и на другие ТОПы, а далее везде, становясь новой формой нормы. Утверждали, что после проведения столетнего юбилея города, Жутин непременно уйдет на повышение в центр, оставив бразды правления в руки преемника Косолапова. Надо сказать, в городе ждали этого с нескрываемым волнением и напряжением. Как же теперь без Вадима Вадимовича-то? Кто, если не он? А впрочем, имелись и скептики, к которым вполне можно было причислить и Аркадия. Наблюдая путь Жутина с самого первого шага на здешней земле, да еще и в непосредственной близости, тот слишком много знал и видел в ином свете. Первые месяцы своего пребывания в Макондово, выполняя исправительные работы, Вадим потрудился под его началом в архиве. И уже там пытался извлечь профит: коварно торгануть закрытыми досье и вскрыть полезные ему электронные базы.

И вот сейчас, в опиумном дурмане, Аркадий Андреевич раздумывал над тем, что, вероятно, отчасти сам повинен в том, что вовремя не свернул эту гусиную шею, приведшую отчий край в безнадежно-бедственное положение, выдаваемое за благодать и возрождение. Ведь можно же было еще тогда как-нибудь косвенно хотя бы повлиять на неокрепшего и недорвавшегося до власти Вадима, направить его энергию в конструктивное русло. Подавляющее большинство его современников и соплеменников, правда, удивительным образом не улавливали никакой ловушки и вполне искренне поддерживали бодрые инициативы и креативы своего вожака и сильного лидера. Во многом это объяснялось тем, что прежний престарелый глава города по большей части уныло спивался в своей загородной резиденции, замаливая былые грехи, которых, кстати, хватало. Лишь изредка он мелькал на публике, болтая что-то болезненное и заунывное, став со временем объектом насмешек, не более. А этот – сравнительно молодой да активный, смотрелся на фоне предшественника настоящим ураганом и плейбоем.

Однако существовал у Жутина оппонент и посерьезнее, повесомее, нежели безвестный архивариус в отставке. Речь идет об учителе литературы Платоне Ничехове – земляке, ровеснике и чуть ли не бывшем приятеле. Некая густая тайна обволакивала и связывала их прошлое, что порождало разные домыслы и кривотолки. Будто бы Ничехов чуть ли не хитроумный агент на службе Жутина, пьянящий молодежь ложными лозунгами о свободе, равенстве, братстве, а сам… Действительно: многие его последователи частенько попадали в крепкие переделки, и далеко не все из них выпутывались. И тем не менее год за годом у Ничехова неизменно находились новые сторонники, верующие в спасительные перемены, которые не только возможны, но даже и неизбежны.

Когда-то давным-давно Аркадий, поддаваясь увлечению копаться в прошлом, пытался проникнуть в тайну Платона, но собрать целостной картины из разрозненных обрывков биографии толком не удалось. Тот, как и многие соратники по цеху, был сослан с формулировкой: «сегодня ты читаешь рэп, а завтра наломаешь скреп». И вправду: Ничехов в молодости прослыл известным в узких кругах чтецом так называемого рэпа, участвуя в брутальных острословиях на донаты сотворивших себе кумиров малолеток. А когда это заокеанское рифмоплетство наконец-то объявили вне закона, Платоша тоже угодил в опалу. Попал в капкан, как сам же некогда зачитывал и, выходит, напророчил в одном из своих произведений искусства. Гуляла молва, что однажды в него 7 раз стреляли в упор, при этом каким-то магическим образом так ни разу и не попали. То ли настолько плох был стрелок, то ли вообще вся эта побасенка являлась мистификацией, доподлинно неизвестно. Однако сам Ничехов не любил вспоминать о данном инциденте, отчасти тем самым подогревая интерес и косвенно свидетельствуя об обоснованности слухов.