Алексей Дьяченко - Начало. Хроники Андрея Гарного

И начались наши встречи с Таней. Короткие, часовые, не успеешь лечь в постель и обнять возлюбленную, надо вставать. Час пролетал, словно одна минута. Я считал наши встречи, запоминая подробности каждой из них, опасаясь, что вот-вот всё закончится. После двадцатой встречи я привык к своему счастью.

Помню, как-то она пришла в воскресенье. Пробыла не час, а два. Я в шутку спросил тогда Таню: «Выйдешь за меня замуж?». Она мне серьёзно ответила: «Не выйду. Сейчас нам с тобой хорошо, но так будет не вечно. Привыкну, стану тебе изменять с другими». На том тогда и порешили, посмеялись и забыли. Но это моё предложение, высказанное в шутливой форме, как потом выяснилось, легло на благодатную почву.

Встречались мы с Таней не только у меня дома. Случалось, на квартире у её родителей. Там она чувствовала себя свободней.

Заведующий клубом, Дёмин Юрий Иванович, готовил вместе с нами театральные сценки, учил нас танцам. Мы с Таней танцевали в паре так, что все смотрели на нас, разинув рты. Подходили мы друг другу не только физически. С ней я говорил так, как ни с кем не говорил, даже с друзьями. Это была предельная искренность. А уж она мне рассказывала всё. Всю свою жизнь с самого детства, все мысли текущего дня.

Прошло три месяца, и Таня стала проситься за меня замуж. Не впрямую, но косвенно. И я, понимая, что она своего добьется, так как всегда привыкла добиваться своего, не знал, что с этим делать. Летом поехал с друзьями в отпуск, писал ей из отпуска письма «до востребования». Осенью встретились, она сказала, что ей необходимо будет сделать небольшую операцию, – аборт. «От кого?», – испуганно поинтересовался я. «Ну, тебя же месяц не было», – уклончиво ответила Таня. Я этим ответом удовлетворился. Она звонила мне из больницы, мы с ней подолгу беседовали. Точнее, это были даже не беседы, – восстановление нашего целостного организма, состоящего из нас двоих.

После больницы она пришла ко мне сильно изменившаяся, фактически пришла «половина Тани». Когда я полез целоваться, она мне сказала: «Пока нельзя». Мы мирно лежали на софе, и она со смехом рассказывала о том, как её начальник, Крылов, вытаращил глаза, увидев в бюллетене в графе «заболевание» диагноз «мед. аборт». Крылов, красивый статный сорокалетний мужчина, в прошлом сотрудник КГБ, конечно, знал о наших с Таней отношениях. В нашем клубе я уступил Тане место, был излишне предупредителен и заботлив. Крылов смотрел на нас понимающим взором. Я, глянув на него, сразу догадался, что он знает всё, даже то, что она рассказывала мне о нём и о записи в больничном листе. Чуткий был человек. Боготворил Таню и на меня смотрел с каким-то непонятным для меня интересом. Разговаривал со мной вежливо.

Там же, в постели, Таня сказала: «Нельзя будет месяца два». Потом разомлев после поцелуев, смилостивилась и сократила запретный срок до месяца. Но пошло что-то не так, она стала лечиться, ходить к нашему гинекологу, что был на предприятии.

В эти дни мы с ней встречались ежедневно. Порознь доезжали до станции метро «Филевский парк», там садились в такси, и я вёз её домой, в Матвеевское. По дороге беседовали. Именно тогда она и стала настаивать на том, чтобы я на ней женился.

Я сказал: «Ну не могу я сейчас на тебе жениться. Мне надо встать на ноги», – «Как знаешь. Ну, а мне нужно здоровье восстанавливать и жизнь устраивать». После этого разговора мы ездить на такси перестали. И даже перестали перезваниваться.

Но тут Новый год на носу. Заведующий клубом разучивал с нами номера. Мы по-прежнему на радость всем вместе танцевали поставленные для нас Юрием Ивановичем танцы. Взяли в прокат костюмы. По мнению заведующего клубом, я должен был сыграть Деда Мороза, а Таня – Золушку. Золотое платье ей очень нравилось и очень шло.

Мы уже репетировали «генеральную», сидели в зале, смотрели номера, в которых не принимали участия. Сидели втроём – я, Таня и девушка, игравшая роль Снегурочки. Ни с того ни с сего, эта девочка, обращаясь к Тане, фальшивым голосом предложила: «Ну, хочешь, ты играй Снегурочку». «Хорошо», – ухватившись за предложение, тотчас согласилась Таня. Девочка сама была не рада тому, что сказала. Посмотрела на меня, прося поддержки и помощи, но я, как заговорщик, отвёл глаза в сторону и промолчал. Девушка и рада была бы забрать свои слова обратно, она очень хотела быть Снегурочкой, смотрела вопросительно то на Таню, то на меня. А потом вдруг, словно что-то поняв, сникла. После этого разговора она исчезла не только из новогодней группы, но и из творческого коллектива нашего клуба.