Павел Рябцев - Империя добра. Книга третья

Как легко предположить, элита имеет право не на многое. В рамках земной жизни элита имеет право на всё. Но та элита, которая желает эффективности, а настоящая элита желает её бессознательно, будет организовывать общество таким образом, чтобы среднее сословие чувствовало себя в положении не равном, но значащем и знала бы себе цену, тем более в нашем материально-капиталистическом мире она есть у каждого в виде стоимости его услуг. Глупо было бы думать, что цель элиты – создание общества равных людей. Такое не удалось даже коммунистам, которые, как известно так ничего и не добились в силу самой природы человека, не готового проживать жизнь без реальных накоплений в виде собственности, пусть и малой. Так что играть на пороках – не грех, а способ взаимодействия. Этим пользуются умелые управленцы и далеко смотрящие женщины. Но любая собственность требует защиты и тут на помощь приходят законы, которые смогут не столько защитить собственность в физическом смысле, сколько помочь разграничить общество на эти классы, создав необходимые юридические барьеры. И система балансировала бы отменно так, и жизнь была бы в ней прекрасна, но борьба как пассионарное свойство, принятое среди представителей элиты создает кризисы, распространяющиеся не только на элиту и не столько на неё, сколько на классы этажом ниже. При этом, ни один человек, не включенный в элиту, не сможет удержать в своих руках возможности любого из членов элиты – он, скорее, сошёл бы с ума или крепко запил бы. А раз так, то для сохранения своего значимого и всепоглащающего статуса, элита имеет право на любые действия для осуществления оного. Ни один пролетарий (в широком смысле пролетарий) и целый класс пролетариев не способен организовать ни свой труд, ни включить этот труд в цепочку взаимодействия. Он способен выполнять лишь определенную функцию, без которой, не спорю, цепочка может и пострадать, но одно звено не способно заменить цепь из звеньев, тем более, когда это звено то болеет, то ему нужно выпить, то родить детей, то вскопать грядки у тёщи на даче, то встать за пособием по безработице, то занять до получки ну и так далее. Такой, усыпанный пороками класс, как оспенный больной покрытый сыпью, не способен к реальным действиям, как неспособен к самообслуживанию скот, стоящий в хлеву. Под гнётом выдуманных бытовых пороков такой человек проводит всю свою никчёмную жизнь и исчезает в бесконечности вселенной. Когда ему творить революцию и строить новый мир? Успеть бы постирать портки, да поужинать, проверить у детей уроки, да успеть выспаться до утренней звезды – вот сверхзадача. По моему мнению, вся их жизнь заключается в укреплении собственных позиций перед смертью. Так сказать, умереть в кругу семьи на перинах в тёплой и отдельной квартире.

Подводя итог вышесказанного, с уверенностью могу сказать, что элите не стоит боятся среднее сословие, но стоит поощрять развращение его, усугубляя пороки, ведущие к бездействию. Возвращаясь к началу текста, делаю вывод, что насаждая потребление и инфантильность, что происходит сегодня повсеместно во всех странах, элита тем самым укрепляет свои позиции и создает задел на будущее для организации безвольных индивидов, которые станут кормовой базой для приумножения капитала и силы…

Он перестал печатать. В глазах читалось удовольствие от написанного. Он почувствовал на плече руку жены – тепло и нежность.

– Что делаешь?

– Работаю. – Начал говорить он рассеянно – Много работаю. Сейчас очень много работаю.

– Большой проект? – она знала какие вопросы он любит.

– Да. Огромный. – Он многозначительно посмотрел на неё. – Готовлю стратегию развития. Расставляю приоритеты.

Он повернулся лицом к жене, откинул халат и поцеловал ее в загорелый живот.

– Как девочки?

– Устали с дороги. Спят без задних ног.

– Хорошо погостили?

– Хорошо. Но жарко было.

– Наших много?

– На пляже и в баре да, в спортзале и у бассейна нет. – Они улыбнулись друг друг, словно знали какую-то тайну. – Не буду тебе мешать. Я буду в спальне.

– Хорошо. Я схожу к девочкам и приду.

Она поднялась по лестнице, но не пошла в спальню, а направилась в гостевую комнату. Здесь её ждал виртуальный ассистент – специальное устройство для визуализации образов. Она использовала его для удалённой связи со своим психологом с другого континента, женщины давно эмигрировавшей, но до сих пор зарабатывавшей исключительно за счет бывших соотечественников. Такое бывает не только в психологии, но, например, и в литературе или оппозиционной политической деятельности. Мягкое нажатие кнопки активировало устройство – появилось лицо женщины, уже не молодой, но все ещё свежей, и легко было догадаться, что в молодости она была весьма хороша. Они поздоровались, и заняв место на кушетке, жена Беренга перешла к любимой части своей жизни, которая даже для неё самой больше походила на театральное представление.