Евгений Якубович: Воскресный Сын

Внезапно в тишине снова раздался голос Маргариты. Ничего не понявшее дитя природы, радостно улыбаясь, повернулось к Борьке.

– Ну, слава богу, Боря, вы меня успокоили, а то я ведь так переживала. Спасибо вам большое, теперь я буду знать!

Когда в отдел через пять минут вернулась Калугина, ведя за собой парторга, то они застали картину, которую совершенно не ожидали увидеть. Весь отдел во главе с Борькой громко хохотал. Смеялись от души, утирая слезы и хватаясь за животы. Смех смывал с людей всю грязь и ложь, в которых они постоянно жили. Он делал ненужным их ежедневное притворство. Он, казалось, говорил всем вокруг: «Как хорошо быть нормальными свободными людьми!». Этот смех, такой громкий, такой искренний, разрушал молчаливые запреты, делавшие жизнь этих людей порой совершенно невыносимой. Время от времени, когда смех немного утихал, кто-нибудь, всхлипывая, выдавливал из себя: «Спасибо Боренька, ой спасибо тебе, родной!», и все начиналось снова. Виновница всеобщего веселья сидела в уголке и застенчиво улыбалась.

Не помню точно, чем закончилась эта история, но думаю, что от идеи сделать Маргариту членом великой коммунистической партии парторг все же отказался. Что касается Борьки, то через три года он уехал в ту самую Америку. Первым делом он купил там себе джинсовый костюм, адидасы и старенький форд. Осуществив, таким образом, свою мечту, он несколько месяцев ходил совершенно довольный жизнью. Со временем все стало на свои места. Он перестал носить джинсовые костюмы с кроссовками, сменил старенький форд на новую тойоту и, наконец-то, перестал завидовать американским безработным. Теперь он их тоже жалел, иногда.

По вечерам в субботу у моих друзей обычно собиралась большая компания. Хозяева старались приготовить гостям сюрприз в виде какой-нибудь приезжей или местной знаменитости. В тот вечер такой приглашенной звездой стала известная местная писательница. Среди баек и историй, которые она рассказывала, была и эта.

– Жил-был в одном кишлаке дехканин, лентяй и проныра, – неторопливо начала свой рассказ приглашенная знаменитость. – Этакий ходжа Насреддин номер два. Только, в отличие от своего знаменитого предшественника, он был эгоистом, и всю свою энергию использовал исключительно для устройства собственного благополучия. И вот надоело дехканину с утра до вечера торчать под солнцем на поле, и махать кетменем. Вспомнил он, что в районном центре у него живет дальний родственник.

Сельская местность у нас ведь как устроена? Вокруг хлопковые поля, а в середине – райцентр. По моему глубокому убеждению, название «райцентр» происходит вовсе не от слова «район», а от слов «центр» и «рай». То есть рай, который находится, соответственно, в центре. Ну да ладно, не об этом речь.

Так вот в этом самом райском центре у нашего дехканина был родственник. И не просто родственник, а большой человек, главный редактор районной газеты. Ну вот, зарезал дехканин барана, прихватил тазик свежеиспеченных домашних лепешек, мешок сушеного винограда-кишмиша, и поехал в гости к родственнику. Родственник, конечно, принял его с почетом. Сделал плов. А потом сели они вечером во дворе, и стали что-то пить из чайника. Мусульманам ведь открыто пить вино нельзя. Опять же и Горбачев удружил своим законом. Не дай бог, сосед через забор увидит бутылку на столе у главного борца за трезвость. Не миновать беды.

Но и из чайника хорошо пошло. Может быть потому, что когда наливаешь водку из чайника в пиалу, то как ни старайся, а доза получается солидная. Разговор шел, конечно о том, как вызволить родственника из кишлака. Редактор газеты объяснил, что с радостью взял бы родственника к себе, но у него нет вакансий. Да дело, объяснил он, даже не столько в наличии вакансии, а в том, что для работы в газете нужно иметь высшее образование. И вообще, чтобы сидеть в конторе и пить чай в рабочее время, сказал родственник, тебе обязательно нужен какой-нибудь диплом. Не обязательно институт, но хотя бы техникум. А так просто, даже при моих связях, ничего не получится.

Дехканин расстроился – у него в активе было только восемь классов, да и те он в основном провел на хлопковом поле. Что ж ты так, говорит, я тебе уважение оказал, приехал к тебе, а ты не можешь родственнику помочь? Обязательно тебе нужно, чтобы у меня был диплом. Из-за какой-то бумажки ты родственнику в просьбе отказываешь? Нехорошо это.