Владимир Неробеев - Донской казак

–Дорогой Михаил Александрович! Разреши рабам твоим пропустить по рюмочке. Уверяем Вас и обещаем, что честь Вашу не запятнаем дурными поступками.

Между первой и последующими рюмками шло восхваление блюд и медленное их поедание. А на столе чего только не было: рябчики и куропатки, заяц, запечённый в духовке, для чего его сутки терпеливо вымачивали в уксусе. Вкус бесподобный! Иногда бывали глухари, и даже гуси гумённики с яблоками. Я уж промолчу про всякую рыбу, корюшку и чавычу, про красную икру. Они просто не сходили с праздничных столов. Ведь каждый мужик был рыбаком и охотником. Добытчики!

Первостатейно хвалили женщин за их умелые руки.

–Машенька! Твоя икра из маслят просто тает во рту!

–Анюта! Рябчики в сметане – это твоя стезя!

Между тем рассказывались и обсуждались всевозможные события и новости. При этом зимние колымские вечера и ночи становились удивительно короткими. Только-только вроде бы сели за стол, туда, сюда, а уже полночь и до утра недалеко. Интересно проводили время!

Пришло это, скорее всего, из охотничьих обычаев, когда с вечерней зорьки и до утренней (с шести вечера, до семи утра) приходилось коротать длиннющие – длиннющие ночи. Тогда охотники завели такой порядок: каждый должен рассказать интересную историю. Кто не знал таких историй, наказывался строго, но справедливо. Представляете, в охотничьей избушке перед рассветом такая холодрыга, что пальца боязно показать из спального мешка, не то, что носа. А наказуемый должен был наколоть дрова, растопить печь, натаскать снега в ведро, в кастрюлю или чайник. Конечно, каждый стремился что-то рассказать, чтобы не нести рабскую повинность. Если виновного не оказывалось, тогда прибегали к простому способу: играли в карты в подкидного. Кто «дурак», тому и топор в руки.

За праздничным столом порою рассказывались не только безделушки. Очень интересные и серьёзные истории. Я внимательно их слушал и отправлял на полку памяти в свой мозговой компьютер. Всякий раз при этом думал: «Пригодится для рассказа, а может быть и для повести». И вот теперь, пятьдесят лет спустя, они появляются в окнах моего ноутбука. Некоторые из них я хочу обнародовать.

Конечно же, первым рассказчиком будет, как и положено по чину, атаман. Вот его история.

-Шёл последний курс в университете. Уже куча собранного мной материала для дипломной работы раскладывалась по отдельным папкам, согласно тому плану, который был утверждён научным руководителем. Тут меня неожиданно вызвали в деканат, а оттуда прямой наводкой направили на совещание в кабинете ректора университета. Народу собралось достаточно. Все учёные мужи нашего факультета. Не буду их перечислять, это ни к чему. Совещание начал ректор. Он сообщил нам, что вчера его посетил Михаил Александрович Шолохов. Ректор с радостью поведал о том, что сейчас Шолохов пишет книгу «Они сражались за Родину». Книга эта очень важная и нужная для народа, для истории страны. Огромную, мол, ношу взвалил на себя наш знаменитый земляк-писатель. Ему необходим помощник. Энергичный человек. Записать оброненную писателем фразу или мысль, покопаться в армейских архивах, найти интересные события, геройские поступки солдат и офицеров. Одним словом, ему нужен секретарь.

Не трудно догадаться, что на эту должность наметили меня, для чего и пригласили на совещание. Я поблагодарил собравшихся за доверие, пообещал, что приложу все усилия, какие во мне есть, но оговорился, что лучше бы было обозначить некоторый испытательный срок. Ведь не всякая овца достойна ловца.

–Да,– посоветовали мне,– тебе сначала надо приглядеться к ситуации, обвыкнуть. Из воды да в полымя не лезь.

Короче, с лёгким портфельчиком я прибыл в Вёшенскую. Шолохову доложили обо мне. Он вышел из флигеля в охотничьих сапогах, в брезентовой ветровке. Наверное, только что вернулся или собирался уходить на рыбалку. Не знаю. Писатель принял меня тепло, душевно. Какое-то время поговорили с ним в беседке. Тут же он дал распоряжение домашним обустроить во флигеле моё жильё-быльё.

Эх, как же хорош, воздух в Вёшенской. Лёгкий ветерок порою дунет на тебя букетом разнотравья, одурманит сразу полынью, чабрецом. Вроде бы ты окунулся в иной мир. А какие ночи там тёмные! Словно тебя полушубком накрыли, Только далёкие ясные звёзды, как отблеск надоедливых городских лампочек, равномерно мигают над тобой, умиротворяя тебя и успокаивая. Хорошо здесь работается. Никто не мешает. Конечно же, Михаил Александрович напишет замечательную книгу. И я, чем смогу, помогу ему в этом.