Лилия Задорнова - Цивилисты

– Если считать, что у каждого человека есть свое место на земле, то мое – это Ирландия. Мне здесь все нравится. Нравятся эмоциональные и непосредственные ирландцы. Я здесь чувствую себя очень комфортно, – первое время жизни здесь с придыханием повторяла Ольга.

Обосновалась она, пусть и не сразу, в сохранившем средневековые достопримечательности Лимерике – третьем по величине промышленном городе Ирландии. Устроилась на предприятие, изготавливавшее замороженные гамбургеры. На конвейерной ленте постоянным медленным потоком двигались составляющие гамбургеров: половинки булочек и котлета из мяса, по сути – рубленый стейк. Сидящие по обе стороны конвейера женщины должны были быстрыми движениями рук собирать гамбургеры из движущихся мимо ингредиентов и класть их обратно на ленту для движения дальше. Работали приехавшие сюда разными способами выходцы из бывшей Советской Прибалтики, Украины, Польши… Литовская диаспора была одной из наиболее многочисленных. По некоторым данным – 0,6 % населения страны, уступая по количеству только англичанам и полякам. Прибывающие в страну гастарбайтеры – работающие по временному найму иностранцы – недолго задерживались на этом предприятии: все желали и искали лучшей жизни, в поисках которой пытались зарабатывать всеми возможными способами. Всем хотелось устроиться на места «потеплее» и заработать побольше, а работодатели не держались за приезжих, поскольку им на смену всегда спешили получить работу вновь и вновь прибывавшие. Ольга проработала в этом цеху два года. Температура воздуха на производстве была постоянной, минус пять по Цельсию, что было необходимо по технологии производства этих самых гамбургеров. И за два года ежедневной работы в цеху с минусовой температурой у Ольги произошло обморожение кожи на щеках: они покрылись мелкой сеточкой из красных капилляров. Это был купероз – заболевание не смертельное, но и не добавляющее женской красоты, которой всегда гордилась Ольга. С ним, правда, в условиях современной медицины Ольга могла справиться как с помощью аптечной косметики, так и с помощью физиотерапии, озонотерапии, сосудистого лазера. Были бы деньги.

Чуть позже переселился сюда и Арвидас. Жили на съемной квартире. Арвидас работал не полную, как Ольга, неделю, а всего два-три дня. Он, как, впрочем, и всегда, трудом себя не изнурял. Такой у него был щадящий его организм режим работы – свободного времени было предостаточно. И тут случилось то, что случилось. Арвидас с освободившейся от трудов праведных энергией в полной мере отдался нахлынувшему на него чувству – он влюбился.

– Представляешь, – много позже рассказывала Кире сестра, – я узнала от живших в городке земляков, что, пока я на работе, Арвидас встречается с приехавшей на заработки литовкой. Она замужем, дома ее с заработком ждал муж и двое детей, а она тут не только работала, но и крутила роман с фактически женатым мужиком! Да я еще бы поняла, если бы она была красавицей, а то, ты не представляешь, ну обезьяна: на лицо – ничего особенного, какая-то вся безликая, руки длинные, как у гориллы, ноги короткие и кривые. Я тебе передать не могу! – возмущалась, не понимая выбора Арвидаса, Ольга. – Я сначала поверить не могла, но потом увидела их сама. Да и на мой прямой вопрос он не скрывал своей связи с ней. Говорил только, что я должна его понять, что поделать он с собой ничего не может.

Кире хотелось напомнить сестре о том времени, когда Ольга сама увела Арвидаса от женщины, с которой тот жил одной семьей, но не стала сыпать соль на ее раны. Так уж создано большинство людей, и Ольга не была исключением, что собственные поступки кажутся им если и не совсем правильными, то в конкретной ситуации вполне понятными и оправданными, а вот такие же или подобные поступки других – неправильными, жестокими и коварными.

– Не бросай меня, Ольга, – умолял ее Арвидас, – я без тебя пропаду.

– Я какое-то время ждала, что он оставит эту женщину, – продолжала рассказывать Ольга, – но этого не происходило, и тогда я сняла себе другой угол, забрала вещи и ушла от него.

Через несколько месяцев, заработав деньжат, за чем и приезжала, дама сердца Арвидаса уехала восвояси, к семье. Он остался один. Его мать писала из Каунаса Ольге, чтобы та не бросала на чужбине ее единственного сына, но было уже поздно. Арвидас сделал свой выбор, и пути обратно Ольга не видела: простить не получалось. Через несколько лет он, потеряв в жизни смысл и окончательно спившись, умер в возрасте пятидесяти лет в полном одиночестве там же, в Ирландии. Мать его кляла и винила во всем Ольгу.