Юлия Бельская - Тысяча китайских журавликов

Через два часа антивирусы на всех компах кафедры обновились, а мы давно сменили тему и обсуждали мой отпуск, из которого я буквально сегодня утром вернулся. «Как вам не стыдно быть таким загорелым? – возмущалась она, наплевав на субординацию. – Мне вот в этом году пришлось отдыхать только в средней полосе России!» – «На даче, что ли?» – «Ага!» Я показал на компьютере фотографии, а поскольку сам их видел впервые, случались казусы. Например, фотография моя в полный рост в одних плавках вызвала у девочки неподдельный восторг: «Это вы?! Боже мой, Аполлон…» Я даже смутился. А еще она увидела Олеську.

– А кто эта молодая барышня рядом с вами все время мелькает? Дочь?

Я загадочно промолчал.

– Не дочь?! Игорь Владимирович! – Громова укоризненно покачала головой.

– Что, Катя?

– Если не дочь, то…

– Именно «то».

Она присвистнула, я пожал плечами. Да, молодая любовница.

– Кхм… Стесняюсь спросить… А ей восемнадцать-то есть?

– По-моему, ей за двадцать. – Я нахмурился. А сколько Олеське лет-то? Кажется двадцать четыре? Или пять?

– Угу… Значит, вы ее старше… на сколько? Лет на сорок?

– Громова! – Я швырнул в нее фантиком от конфеты. Поганка какая! – Сколько мне лет, по-твоему?

– Ну-у… Шестьдесят?

– Дура ты пьяная.

– А вы растлитель малолетних! – Она сделала вид, что листает Уголовный кодекс РФ. – Где у нас тут статья-то?

Я засмеялся и отвернулся к компьютеру. В этот момент в Катиной сумке запиликал мобильник.

– …Мамуль, мы тут… празднуем. А время… десять?! Ужас какой… Ладно, я скоро буду… Нет, такси поймаю для скорости.

– Да, заболтались мы с тобой. – Я убирал со стола кружки, фантики из-под конфет и прочий мусор, уже понимая, что девочку придется везти домой, ибо отпускать ее одну в таком состоянии – не по-джентельменски. Надеюсь, она живет хотя бы в пределах МКАДа.

– Я никогда не уходила из универа так поздно. Уже проходные все закрыты, наверно, как мы выходить будем?

– Через окно на первом этаже, а потом перелезем через забор.

Катя с сомнением на меня посмотрела. Видимо, представила, как я буду подсаживать ее на забор, а потом и сам через него перелезать. Или перепрыгивать с шестом. Дуреха.

– Катя, не тупи. Институт у нас, к твоему сведению, круглосуточный.

– Господи, да что тут можно делать круглые сутки?

Она осеклась, а я с каким-то стариковским сожалением подумал, что нынешняя молодежь совсем не хочет учиться. Вспомнил, как в молодости мы с друзьями, которые сейчас в большинстве своем имеют научные звания, до рассвета засиживались на кафедре этого университета, который я по старой привычке до сих пор называю институтом, разбирали интересные задания, споря до хрипоты о политике, искусстве, запивая все это дешевым винищем и мня себя невозможными диссидентами… М-да. Катя, осознав, что брякнула что-то лишнее, быстро добавила:

– Жалко, освещение у нас не круглосуточное.

– С этим да, проблемы, – я сделал вид, что ничего зазорного не услышал, громыхнул дверью кафедры, и стало совсем темно. – Давай руку, а то навернешься на лестнице.

– Н-нет. Я сама. По стеночке.

– Ты стесняешься, что ли?! – Я схватил ее руку и потащил к лестнице.

– Ну, мало ли. Напоили…

Я ухмыльнулся.

– Напоил, и что? Боишься, совращать тебя буду?

– Не боюсь, а надеюсь! – Катя захихикала своей пьяной шутке, а я резко развернулся, притянул ее к себе и, почти касаясь губами ее уха, страстно прошептал:

– Со студентками романов не завожу. – И потащил ее дальше. – Тем более ты не в моем вкусе.

Девочка несколько секунд приходила в себя, потом обижено пробормотала:

– Почему это я не в вашем вкусе?! В смысле… не то чтобы я на роман с вами напрашиваюсь…

– Выглядит именно так.

– Неправда! Просто интересно.

– Мне не нравится, как ты одеваешься.

Она машинально посмотрела, во что одета.

– Женщина, Катя, всегда должна одеваться так, будто в любой момент может встретить своего бывшего любовника, – я помолчал, – или будущего.

– Какой вы, однако, знаток женской психологии. А сами одеваетесь черт-те как.

Я удивленно вскинул брови. Ну да, я из отпуска. Без костюма-тройки. Но одет вроде прилично: майка поло, хлопковые брюки и… что там у меня на ногах?

– Брюки хлопковые, поэтому такие мятые.

– Это лен.

– Пусть лен.

– Я про ваш неизменный пиджак, который занимает одно из первых мест в студенческих байках. Он просто ужасен. И очки.

Я на автомате поправил очки и улыбнулся. В общем-то, она права: в институте я всегда ходил в одном и том же клетчатом пиджаке, уродском-преуродском, но пятнадцать лет назад мне казалось, что в нем я выгляжу солиднее. А потом он стал чем-то вроде визитной карточки. Как и страшнейшие роговые очки, которые когда-то носил чуть ли не весь преподавательский состав нашего вуза.