Магдалина Гросс - Совсем не женская история. Сборник рассказов

Утро же выдалось суматошное: они проспали! Редкость несусветная! Бегом в ванную, бегом завтракать, бегом на остановку провожать Кольку! И только когда переполненный автобус, пыхтя и пуская синеватый дымок, повёз кого в школу, кого на работу, Женька, посмотрела на часы и облегчённо решила про себя: «Всё-таки успеет!»

***

Вот оно – счастье! Сердце Женьки пело так, будто внутри невидимый смычок плавно и мелодично водил по таким же невидимым струнам: они подали заявление в ЗАГС. Женькин избранник, добродушный толстяк Пётр, только улыбался, глядя на то, как его будущая жена вместо того, чтобы степенно идти с ним по дороге, вдруг начинала прыгать, скакать, а то и просто кидаться ему на шею, вызывая неподдельное удивление у прохожих.

«Женя, ну Женя! – то и дело повторял он, – разве можно так?»

«А почему бы и нет? – она весело подмигивала ему, и из её тёмных глаз лился какой-то необыкновенный свет.

По правде говоря, в душе Пётр и сам был не прочь погоняться за озорницей-Женькой, но как-то стеснялся. Неудобно было перед людьми, которые шли по своим делам и отнюдь не разделяли, как ему казалось, Женькиного бурного веселья.

Дальше дорожка сузилась, и молодые люди пошли, держась за руки, но Женька и тут не могла идти спокойно. Она то и дело дёргала Петра за руку или принималась целовать его в щёку.

…А вечером дома разразился скандал.

«Кто тебе позволил подать заявление без спроса?» – строго спрашивала мать. А отец добавлял своё неизменное: «Надо же, тварь, хоть бы послушала родителей! А может, мы против твоего брака?» Женька сидела, прислонившись спиной к шершавой холодной батарее, и плакала. Она не могла понять, почему радостное и такое важное событие в её жизни превращается в очередной кошмар. Внутренний голос подсказывал ей что напускная «забота» родителей о её будущей замужней жизни – чистейший воды фарс. Им всегда было безразлично, с кем общалась Женька, они даже имён всех её подруг не знали. И теперешняя комедия, которую они старательно разыгрывали, была направлена только на одно: уничтожить, забить, унизить. Голова уже отказывалась воспринимать обидные слова, которыми продолжали награждать её родители. Всё рушилось. Получалось, что свадьбе, о которой она так мечтала, не бывать. «Уж и платье, поди, присмотрела?» – в голосе матери слышалась насмешка. «Вот, посмотри, – обращалась она к отцу, деланно рисуя на своём лице, обиду, – какова нынешняя молодёжь! И дочь наша такая – ветреная девица, которая даже совета родителей не спросила!» А тот поддакивал: «Я же говорю: дура и есть дура!»

«В общем, так… – вынесли свой вердикт родители. Никаких тебе денег на свадьбу мы не дадим. Прежде чем по ЗАГСам бегать, могла бы и нас спросить, согласны ли мы вообще тебя замуж отдать». И они опять повернулись друг к другу, продолжая обсуждать своеволие дочери, перемежая свою речь с обидными репликами в её адрес.

Женька, которая уныло поплелась из комнаты, вдруг резко остановилась. Слёзы обиды в одну секунду сменились яростью.

«Да что вы меня постоянно запугиваете?» – закричала она так, что висевшая на потолке люстра закачалась. Однако собственный громкий голос только придал Женьке уверенности. «Сколько можно со мной так обращаться? Говорите, что денег не на свадьбу не дадите? Да не надо мне от вас ничего!» И она пошла внутрь комнаты, наступая на мать с отцом. «Вы… – она задыхалась от охватившего её гнева, – вы… вы всю жизнь мне испоганили! Свадьба у меня будет! Ясно это вам? Будет!!! Пётр все сбережения отдаст, он ещё заработает. И родители его тоже деньгами помогут. Пусть скромная свадьба, но она у меня будет!!! Вы слышите? И я вам не дура, и не тварь! Евгенией меня зовут, если вы забыли. Ев-ге-ни-ей!» – повторила она, вложив в последнее слово всю громкость своего голоса, хотя эта самая громкость и без того превышала все допустимые нормы.

Побледневшая мать стояла молча. Отец впервые в жизни ничего не ответил Женьке. А она, угрожающе подняв руки, показала родителям две огромных дули: «Вот вы что со мной сделаете! Мне девятнадцать лет, я совершеннолетний человек. Только попробуйте ударить меня! Я вас … -Женька на мгновение перевела дух – я вас в тюрьму посажу! Обоих!»

Кажется, именно тогда Женька поняла, что совершилось то, чего она боялась всю свою недолгую жизнь. И, оказалось, это совсем не страшно – суметь постоять за себя и не дать себя в обиду. Секунды, повисшие в мёртвой тишине, стучали по вискам холодными каплями: бам… бам… бам… Женька ещё раз зачем-то вскинула руки, потом опустила их и, круто повернувшись, выскочила из комнаты. Уселась в кухне на низенькую некрашеную табуреточку и обхватила голову руками. Внутри у Женьки бушевала стихия, и сердце колотилось так, как будто поставило себе обязательную задачу – выпрыгнуть вон из груди.