Николай Романецкий - Элвис жив

В общем, хватило когда-то житейской мудрости. Жаль, что ее не хватило на другое, не менее важное!

Он заглянул на кухню. Форточка закрыта, поэтому воздух несколько спертый. Зато посуда вся перемыта и расставлена на полках стройными рядами. Есть, конечно, пыль на не застеленном скатертью столе, но совсем немного.

Открыл холодильник. Выключен и при полном отсутствии продуктов. Ничто не сгниет и не завоняет. И газовая труба перекрыта.

Он вернулся в коридор, двинулся дальше, узнавая и не узнавая.

Всюду было пусто, тихо, торжественно и чисто, как в музее.

Музей-квартира Максимки-Француза, мать его перемать! Мог бы музей и случиться, кабы из этого Француза получилось что-то более стоящее.

Существует же, в конце концов, музей Цоя в Питере, пресловутая котельная «Камчатка», в которой помимо самого Виктора бывали такие зубры, как Юрий Шевчук и Борис Гребенщиков.

Впрочем, не хрен в минор бросаться. Все равно ничего уже не поменяешь. Жизнь заново не проживешь, не дает Господь такой возможности. Черновиков не бывает, как бы вам ни мнилось, живем сразу на чистовик…

Он нашел на связке еще один ключ и открыл дверь слева, единственную, что закрывалась на замок.

А вот и его комната, родное гнездо детства, которое в первые годы жизни приходилось делить с дедом, а в юности – без деда.

Тут вообще ничего не изменилось – эта комната не сдавалась.

Вот он, типа музей.

На комоде – катушечный магнитофон. «Орбита-204 стерео». Второй класс, не супер-пупер. И не забугорный, нашенский. Зато куплен на первые лично заработанные деньги. С этого все и начиналось.

На стенах над комодом и раскладным диваном – любимые постеры, правда, уже изрядно выгоревшие.

Шагающие по пешеходному переходу через Монастырскую дорогу лохматые Леннон, Стар, Маккартни и Хариссон… Плант и Пейдж начала семидесятых… Карлос Сантана… Сюзи Кватро в черном комбинезончике…

Немалый кусок жизни юнца, которого к тому времени уже звали Французом. Предмет его особой гордости, то, чем было совершенно не стыдно похвастаться…

А вот коллекция винила на изготовленной собственными руками подставке. Фанера-десятка, отшлифованная и покрытая красным лаком, натянутая рядами рыболовная леска. Как он тогда выпендривался с самоделкой!..

Да и приятели согласились, что клешни у него не из задницы растут. Тот же Курт не раз говорил…

А потом своими руками Француз изготовил и Сюзи, потому что купить в те годы подобную штуку было попросту невозможно…

Максим принялся перебирать пластинки.

Всемирно известная битловская «Эбби роуд» с той же шагающей ливерпульской четверкой… Зепеллиновский двойник Physical Graffiti с полюбившимся на всю жизнь «Кашмиром»… А вот и венгерская «Омега». Их «Девушка с серебряными волосами», от которой у всех сладко сжималось сердце… ELO … «Посмотри на себя» от Uriah Heep в конверте с прямоугольником из зеркальной фольги, в которой можно разглядеть физиономию смотрящего…

Сколько средств в свое время было вбухано в эту коллекцию! Как-то удалось целое лето проработать в пункте приема стеклотары – знакомый мужик-приемщик временно обезножил и попросил подменить его до выздоровления. Долю из заработанного, конечно, приходилось отдавать ему, но все равно денег оказалось – куры не клюют. Б о льшая часть коллекции была приобретена именно в тот год. И пацаны завидовали вчерную, и девчонки изо всех сил стремились понравиться…

А сколько раз удавалось уйти от ментов, когда фарцевал! Просто везло, честно говоря. Может, потому и не повезло много позже?

А может, потому, что он не стал продавать винил перед отъездом, хотя желавших приобрести коллекцию было в достатке. Сейчас уже и не вспомнишь – то ли просто жалко стало расставаться, то ли уже тогда решил сохранить ее на черный день, мудро понимая, что такой рано или поздно непременно наступит…

Он продолжал перебирать пластинки, уже не видя конвертов, потому что нахлынули воспоминания.

Вот ему восемнадцать, надрались с корешами до поросячьего визга – не то знаменитым всей стране «Солнцедаром», не то «Біле міцне», тоже уже не вспомнишь. И прыгали в этой самой комнате до упаду. Пока не пришла мама и не разогнала всю кодлу. Да плюс состоялся первый в жизни серьезный воспитательный разговор. Не ладошкой по заднице, а словами в душу…

А вот ему двадцать, он в солдатской форме – вернулся домой, уйдя на дембель, смотрит на все эти постеры на стенах, улыбается им как старым знакомым и думает, что пора определяться с дальнейшим…