Владимир Карев - Кто я?

Нервно вздрагивающими от возбуждения руками я нежно извлёк его из каменного крошева, сдул цементную пыль и принялся рассматривать свою находку.

Ящик был добротный, герметичный, из толстого железа, с врезным слабеньким замочком. По его внешнему виду невозможно было определить ни время захоронения, ни принадлежность кому-либо, ни, тем более, внутреннее содержание.

Зашторив на кухне занавески и включив верхний свет, я постелил на стол широкое полотенце, поставил на него, незначительно тронутый ржавчиной, вызволенный из забвения, тайник и, вооружившись нехитрым инструментом, приступил к операции вскрытия.

Немного повозившись с запирающим устройством находки и на мгновение замерев перед поднятием крышки мини-сейфа, в предвкушении увидеть скрытые в его недрах золото, драгоценности или, на худой конец, бумажные деньги, я не без волнения заглянул вовнутрь.

Действительно, там лежало несколько золотых царских червонцев, по паре пачек валюты и рублей настоящего времени, мужской перстень с камнем, – буду надеяться, что в перстне бриллиант, – и толстый не то ежедневник без чисел, не то блокнот для записей.

Деньги, естественно, пришлись как нельзя кстати, дав понять, что не всё так уж плохо в этом мире.

Посчитав монетки и рассмотрев перстень, я раскрыл блокнот, как водится, на середине и, вскользь пробежав по рукописным строчкам, прикинул, что это, скорее всего, дневник хозяина схрона. Кто-то, очевидно, вёл записи о своей жизни, планах и невзгодах. Но почему он так тщательно его спрятал? Не из-за горстки же монет и перстня, если, конечно, здесь не кроется другая, более серьёзная тайна.

Допустим, если этот некто совершил чрезвычайно тяжкое преступление, и обнаруженные мною ценности составляют лишь малую толику от всего им похищенного. А основной клад замурован в другом, недоступном для простых смертных, месте. И в дневнике, предположим, вперемешку с душевными переживаниями мистера икс, о неправедном проступке, зафиксированы описания основного местоположения сокровищницы с более ценными вещами и секрет проникновения туда. Тогда да. Тогда оправдана необходимость в организации тайника, для сокрытия злодеяния и сохранности тетради с откровениями и координатами главного хранилища. Во избежание разоблачения и разграбления богатств чужими.

Сразу пришедшую на ум версию – она, конечно, интересна, но недостаточно убедительна для выводов – отбросил тотчас. Без ознакомления с записями трудно понять, что к чему. Напрасно я с ходу начинаю выдавать идиотские умозаключения, не прочитав и тщательно не изучив обнаруженную рукопись. Строить догадки и развешивать ярлыки без повода рановато. Вначале надо узнать тайну захоронения, а уж потом делать выводы. А пока пойду, посплю, всю ночь воздакался с дорогим и таинственным непонятно чем.

Не дойдя до кровати, я в нерешительности остановился. Всплывший сам по себе, вопрос разбудил начинающее дремать, сознание, вновь заставив впасть в размышления.

– А кто же, в таком случае, в своё время постоянно пытался сюда проникнуть, как многие считают, в поисках чего-то? Теперь-то подразумеваю, что этот таинственный настойчиво искал именно её, спрятанную кем-то другим, железную волшебную шкатулочку, которая может быть ключом к неведомой мне загадке. Вряд ли бы он наводил столько шума и рисковал жизнью из-за монеток и денег, имеющихся в ящичке. Всё-таки, сдается мне, основной его целью являлась именно тетрадь, условно, например, с завещанием. Один богатенький начиркал, кому что причитается, спрятал подальше от недруга или родственничка, не желая с ним делиться, и сгинул, никого не оповестив о заначке. Другой прознал, как-то, про заветную тетрадку и ищет её, перебирая только возможные варианты, где может храниться ценная запись. Наверное, где-то так.

«Тьфу! Опять я начинаю строить нелепые догадки. Лучше нужно продумать, что делать, если вдруг поисковик заявится сюда снова, увидит развороченный порог и поймёт, что клад его нашли. Тогда мне точно несдобровать. Полный пипец! Кто его знает, кто он такой. Может убийца, причастный к исчезновению автора дневника. Надобно срочно привести всё в порядок. Благо остались кое-какие стройматериалы после ремонта дома».

Мысли мыслями, а усталость и сон брали своё, не желая активизировать тело. Сил на работу по восстановлению поломанного не хватило. Кое-как, еле передвигаясь, я накрыл разбитую часть порога куском рваного брезента, прижав его по краям обломками кирпичей, чтобы не сдуло ветром, и, шатаясь, поплёлся в спальню, предварительно закрыв дом на все замки.