Маруся Апрель - Горбунки

Она поворачивала голову и так и эдак и улыбалась своему отражению.

Потом, заметив, что все на неё смотрят, отложила зеркальце, будто извиняясь.

– Катюша, зачем же ты, дорого ведь?

– Что ты, бабулечка, это ж так… бижутерия. А я зарабатываю.

– Ты б на себя лучше тратила, вон опять целый чемодан навезла!

– Так нечасто ж, – будто оправдывалась Катя, – это – малым Генкиным, это – Любке, а это, деда – тебе. – Катя протянула ему чёрный пакет. – И Генке такой же.

Дед достал из чехла охотничий нож из блестящей стали.

Оленьке показался он огромным.

Бабушка ахнула:

– Опять оружие! Один ружьё оставил, вторая ножи дарит.

– Что за ружьё-то?

– Да кто ж его знает. Вовка летом по банкам стрелял, забирать не стал, зачем, говорит, оно мне в Москве.

– Не ружьё это, Катька, – махнул рукой дед, – так, игрушка пневматическая.

– Всё тебе игрушки, – баба Настя покачала головой.

Глава 3

Вечером была баня, самая настоящая, своя.

Бабушка с дедом пошли мыться первыми.

И Оленьке как-то неловко было от того, что они, такие старенькие, моются вместе. Катя, будто прочитав её мысли, сказала, что дед-то плохо видит, он и воды себе налить не сможет, обожжётся ещё ненароком.

Но дедушка Лёня, который даже воды налить не мог, встретив их в набедренном полотенце, нахлестал веником так, что если и оставалось ещё что тяжёлого на сердце, у каждого своего, всё вышло с потом.

А после, когда быстрая Катя уже домывалась, Оленька, сняв купальник, лёжа на полоке в парилке, прищурив зелёные свои глаза, с шумом вдохнула аромат поднесённого к носу липкого комочка смолы и попробовала на вкус солоноватые капельки, выступившие на белокожем теле. Подумалось Оленьке, что и она ведь по-своему красива. Отчего же не нужна никому её большая (Оленька прятала её под свободный свитер), с розовыми шероховатыми вершинками грудь, округлый животик, и то, что прячется за почти сливающимися с телом золотистыми волосками, между чуть полноватыми её гладкими бёдрами? Отчего худая черноглазая Катя, будучи всего на три года старше, успела уже побывать замужем, а светловолосая Оленька и целовалась-то всего однажды? Пройдёт её молодость. Зачем ей тогда красота вся эта?

Дымчатый, похожий на волка Набат, не вылезая из будки, проводил взглядом вышедшую из бани жаркую раскрасневшуюся Оленьку. Впереди слева торчал из земли огрызком дом-гриб. Оленьке привиделось, что в заколоченном его окне что-то мерцает. Она поёжилась, подумала о том, что надо спросить у Кати, живёт ли кто там, и побежала скорее в другой, тёплый, ставший ей уже родным дом.

Там ждал её чай из самовара с клубничным вареньем и хрустящее, пахнущее мылом и морозом постельное бельё.

Глава 4

В жаркой избе, на соседней с Оленькиным диванчиком высокой кровати, раскинув руки в стороны и приоткрыв рот, посапывала Катя. В зале ворочалась, постанывая во сне, баба Настя.

Оленьке не давал заснуть бурлящий с переливами храп дедушки Лёни.

Худощавый, на 14 лет старше, всю их семейную жизнь он командовал бабушкой. А как несколько лет назад плохо видеть стал, так и вовсе она перед ним по струнке ходила, слушалась его во всём. И любила его безмерно. И дедушка Лёня бабушку Настю очень любил. Они друг другу наградой и утешением были.

Оленька знала это от Кати.

Когда бабушка Настя вместе со своей тёткой пришли к ним в деревню, черноволосый с колючим взглядом ярко-синих глаз Лёня был уже вдовцом. После смерти жены он стал выписывать из города журналы и выводить новые сорта невиданных здесь, на севере, мясистых помидоров, строил с сыновьями новый дом и ходил охотиться на медведей. По деревне говорили, что если кто хотя бы косо на кого из его четырёх сыновей посмотрит, он того в землю зароет. А Насте тогда всего семнадцать годков было, на пять больше, чем старшему дедову сыну. Младшему, Генке, было тогда четыре. Но смогла Настя так всех к себе расположить, что все они её обожали, и она ничего не боялась. Родилась у них потом с Лёней девочка, Катина мама. А больше детей не было.

Катя, ездившая к бабке с дедом каждый год, сразу после сессии, когда зимние новогодние родственники уже уехали, а летние отпускные ещё не приехали, поддалась, наконец-то, на уговоры подруги взять её с собой. Оленьке, выезжающей из города только с родителями на дачу, давно мечталось побывать в деревне, о которой столько всего рассказывала Катя.

Удивило её немного, что мама отпустила её без уговоров и будто даже рада была немного от того, что она, Оленька, уезжает.