Лена Шумная - Конец сезона

Хотя, я встречал и таких девушек, которые не особо заморачивались с порядком. Я, привыкший к чистоте, по-возможности, сторонился таких женщин до тех пор, пока не начал с одной из них встречаться. Мы были вместе около года. Практически сразу она переехала ко мне и начала свою тихую военную кампанию против заведенного мною годами уклада. То забывала помыть посуду сразу после ужина или оставляла грязную ложку прямо на столе (на столе, представляете?), то носила одни и те же джинсы пару недель подряд, ела в постели и засовывала свои футболки под подушку перед тем, как лечь спать (это было за гранью моего понимания). Кроме того, она постепенно отвоевала у меня несколько моих любимых вещей и носила их не снимая. Так что мои некогда аккуратно выглаженные рубашки насквозь пропитались запахом ее духов и чем-то, похожим на разводы от красного вина и пятна от шоколада.

Меня это жутко бесило. По началу не так сильно – я просто старался не зацикливаться на ее особенностях и грешил на невнимательность. Время шло, а я больше не мог продолжать мириться с ее дурными привычками. Каждая оставленная ею на столе кружка превращалась в скандал. Она искренне не понимала, почему я так заостряю на этом внимание и делала круглые глаза каждый раз, когда я начинал свою пламенную речь с заявлениями, что если так продолжится и дальше, то мы погрязнем в дерьме по уши. Может, она и хотела измениться ради меня, просто не знала как. Ее попыток поддерживать чистоту хватало ненадолго. Неделю-другую спустя, я снова находил стопку грязной посуды в раковине, а по вечерам, когда мы вместе смотрели фильм, вместо того, чтобы сосредоточиться на сюжете, я думал только о том, сколько крошек выпало из ее рта на только что застеленное покрывало.

В итоге мы расстались. Не скажу, что конкретно из-за ее неряшливости, но она точно была одной из главных причин. В лицо такое не говорят, так что я наплел какой-то бред о том, что нам больше не по пути и попросил оставить ключи в почтовом ящике, когда она будет уходить.

Пару недель я наслаждался чистым домом, пока не осознал одно: без нее мне было до задницы скучно. Вместе с ней из моей квартиры пропала непринужденность. Ее неряшливость была вовсе не показателем нелюбви к чистоте. Нет. Она просто считала это не самым важным в жизни. Основой ее философии и была как раз сама жизнь. Все время пыталась меня рассмешить, кусала за плечо, стоило мне только задуматься, пела на кухне во время готовки, когда в окна светило солнце – открывала шторы, предлагала рвануть с утра пораньше на рынок или провести вечер, болтаясь по улицам и заглядывая в окна вплотную стоящих друг к другу домов. Все время строила планы на какие-то поездки и рассказывала, как будет здорово, когда мы будем гулять по берегу океана или нестись по ночной дороге, горланя вовсю песни, чтобы не уснуть.

Она постоянно говорила про то, что время уходит и надо бы наполнить память, пока ту не совсем отшибло, приятными воспоминаниями. «Стоя одной ногой в могиле, никто не жалеет о том, что помыл в жизни мало тарелок», – все время говорила она, когда я начинал заводить разговор о грязной посуде. «Черт, но кому-то все равно приходится мыть эти дурацкие тарелки!», – начинал закипать я. «Да, тут ты прав. Но просто они не делают из этого трагедию», – отвечала она и, замолчав, скрывалась от очередного неприятного разговора в соседней комнате.

Кстати, напоследок, перед тем как уйти, она сделала самую тщательную уборку за все то время, что мы были вместе. Вымыла до блеска все чашки, разгребла хлам в ящиках, выкинула все просроченные продукты из холодильника и прикрепила на него записку «Надеюсь теперь ты доволен. Удачи. Целую, ХХХ». Я и правда был доволен. Несколько дней я наслаждался свободой и освободившимся пространством. Никто не оставлял посуду где попало и не трогал мои вещи. Но вместе с тем стало так пусто, что у меня на душе заскребли кошки. Я больше не слышал ее голос, что-то напевающий с кухни про лучший-в-мире-омлет, никто не будил меня звуком царапающей по паркету ножки кресла из-за того, что ей вдруг захотелось переставить мебель и не поднимал меня в несусветную рань, потому что нужно было поехать куда-то прямо сейчас . Мне дико не хватало ее оптимизма и непринужденности. Но это я понял уже слишком поздно. Дурацкие тарелки, будь они неладны.

С тех пор, кстати, мне так и не удалось толком сблизиться ни с одной девушкой. После нашего расставания у меня их было несколько, но ничем серьезным наши отношения не закончилось. Кроме того, у них были свои заморочки пострашнее не вымытой посуды. Одна из них была одержима идеей завести семью, другая – убеждена в том, что раз природа наградила ее отличающейся от моей промежностью и парой выпуклых грудей, то я должен спускать на нее все свои деньги, пока она обсуждает размер моего хозяйства с подружками за бранчем. Была еще одна, которая устраивала натуральную истерику из-за каждой мелочи. Будь то оставленная мною на рабочем столе чашка (иронично, не правда ли?) или мои попытки обсудить что-то серьезнее списка продуктов к ужину.