Андрей Бронников - Мойте руки перед бедой

За долгие годы своего незавидного существования бюст не раз и не два подвергался ремонту. Его то и дело подмазывали гипсом, восстанавливали нос, уши и подбородок, покрывали бронзовой краской. Затем подкрашивать перестали, и лицо неизвестного героя постепенно стало походить на физиономию больного ветрянкой. При этом реставраторы напрочь забыли о ремонте надписи. В результате первоначальные черты героя были утеряны, а имя его окончательно кануло в лету. После всех метаморфоз, казалось бы, единственная достопримечательность не только лечебного учреждения, но и всего поселка должна была потерять свою мемориальную ценность. Но не тут-то было! Памятник тщательно оберегался, и охранялся местным отделом культуры, в котором о личности изображённого тоже имели весьма приблизительные сведения.

Среди жителей поселка периодически вспыхивали яростные споры по этому поводу. Одни утверждали, что памятник был поставлен первому главному врачу больницы доктору Коткинду, другие говорили, что это есть никто иной, как известный большевик – революционер, а третьи настаивали на личности Самуила Маршака.

Версий возникло великое множество, поэтому обитатели поселения даже намеревались провести референдум, чтобы утвердить истинное имя увековеченного героя. Голосование состоялось, но члены общества любителей эпоса «Пополь – Вух» [3] Книга-эпос месоамериканской культуры, памятник древней индейской литературы. , несогласные с результатами, подали в суд, и нескончаемые тяжбы продолжаются до сих пор. Члены общества Красного Креста предложили провести второй тур выборов, но стороны конфликта опять-таки не смогли решить вопрос минимального порога прохождения в следующий тур. Руководство посёлка в эти споры не вмешивалось, справедливо считая это неотъемлемым процессом истинной демократии и подтверждением наличия свобод на подведомственной им территории.

Дебаты на эту тему ведутся с той или иной степенью активности и теперь, но вопрос с местом поклонения решился сам собой. На седьмое ноября здесь митингуют люди с кумачовыми транспарантами в руках, в День независимости активные граждане произносят речи и поют гимн, в очередную годовщину основания лечебницы медицинский персонал и больные восхваляют научное светило доктора Коткинда. Поговаривают даже, что в ночь на Рош а-Шана [4] Еврейский Новый год здесь появляются неизвестные личности в тёмных одеждах и штраймлах [5] Головной убор хасидов .

Погода окончательно испортилась, и, чтобы укрыться от дождя, у солнечного луча оставалось всего лишь несколько минут. Он выскочил из внутреннего двора и стремглав помчался вдоль окон больницы, чтобы попытаться проникнуть внутрь помещения. Наконец, сквозь узенькую щель между рамами лучик проскользнул почти никем незамеченным в полутемную комнату.

Только старый и мудрый таракан, который сидел на плинтусе и внимательно наблюдал за происходящим обратил, внимание на этот визит. Увидев солнечный луч, он сердито пробурчал в усы нечто невнятное, затем хмыкнул и бодро засеменил в сторону прикроватной тумбочки, где со вчерашнего дня оставалось немного хлебных крошек, а также засохший кусочек плавленого сырка. Таракан приоткрыл дверцу, проворно юркнул внутрь, и вскоре оттуда послышалось негромкое чавканье. Луч, между тем, уже незаметно для всех окружающих выскочил за дверь и помчался в подвал.

За окном оглушительно громыхнуло, и тяжёлые капли дождя ударили в окно. До подъема оставалось несколько минут. В палате царила сонная тишина, но четверо её обитателей, давно привыкших к строгому больничному распорядку дня, уже не спали. В шесть часов из чёрной тарелки громкоговорителя должен был раздаться бой курантов и зазвучать гимн.

Так и случилось, но после боя курантов в палате неожиданно возникла томительная пауза. Все четыре пациента в недоумении продолжали лежать на кроватях. Привыкнув выпрыгивать из постелей при первом же аккорде гимна, теперь они оказались в крайне затруднительном положении. С одной стороны, по времени подъем уже состоялся, а с другой – команды для этого не прозвучало. Лица их в настоящий момент вдруг приняли облик маски японского театра «Но» – «Биккуримэн» – удивления.

Таракан, уже было собравшийся после сытного завтрака покинуть тумбочку, заподозрил, что снаружи происходит нечто ужасное, попятился и поплотнее прикрыл скрипучую дверцу. В этот момент из динамика раздался непонятный шум, скрип кровати, а затем долгие и громкие ругательства начальника службы безопасности и агитации больницы, отставного военного Корнея Куроедова. Из его пространного монолога следовало, что радиомеханик Рюкин проспал и не запустил вовремя запись гимна, но микрофон оказался включён. Впрочем, о последнем событии оба действующих лица не ведали.