Елена Франц - Обречённая на жизнь. Мистический триллер

Словно услышав это, девушка повернула голову, игриво прищурившись, произнесла:

– А у меня любимый цвет голубой. Он мне очень подходит под мои глаза. Ты не находишь?

Ева открыла рот от удивления.

– Давай помогу тебе накрыть на стол, – не дождавшись ответа, предложила Ангелина.

– Может, устроимся вот тут, на шкуре возле камина? – еще не отойдя от шока, произнесла Ева.

– Ооо, – протянула девушка, – это прекрасно, я полностью с тобой согласна. Тут нам будет намного уютнее, у огня.

Ева кивнула головой в знак согласия.

«Только не опали свои крылышки», – подумала она и тут же осеклась. На этот раз Ангелина ничего не ответила на ее мысли. Ева с облегчением вздохнула и поставила корзину на пол.

Откинув салфетку, они начала расставлять все то, что принесла Ангелина, прямо на шкуру медведя. Тут было много еды: ароматная лазанья, пироги с вишней, яблоки, виноград, много зелени, сыра и большая бутылка лимонада.

– Как все вкусно, – на распев протянула Ева, только сейчас осознав, как она голодна. Ведь не ела она почти трое суток. В желудке девушки тут же заурчали голодные волки.

– Угощайся, – сказала Ангелина, усаживаясь на край шкуры, скрещивая свои совершенной формы ноги. Приняв позу лотоса, она выпрямила спину, и тряхнула своими платиновыми волосами.

Ева накинулась на еду, не думая, про то, что это может быть не совсем прилично. Голод с легкостью победил все приличия, и уже через секунду она уплетала полным ртом все, что принесла гостья, время от времени запивая домашним лимонадом. Ангелина с улыбкой смотрела на Еву и ждала пока та утолит свой голод.

– Прости меня, – дожевывая последний кусок сыра, виновато произнесла Ева, – я и не знала, что так проголодалась.

– Совсем ни к чему извиняться, – мягко сказала девушка, – ты ни в чем не провинилась.

– А почему ты совсем ничего не съела? – удивленно спросила Ева, отпивая большой глоток лимонада с высокого стеклянного стакана, – наверное, бережешь свою точеную фигурку?

– Я поужинала дома, – ответила Ангелина, загадочно улыбаясь.

Ева почувствовала в животе приятную тяжесть. Насытившаяся и разморенная от тепла, исходящего из камина, Ева тут же захотела спать. Она вытерла рот салфеткой, тряхнула головой, отгоняя сон, и посмотрела на дрожащий огонь.

– Расскажи о себе, – предложила вдруг Ангелина.

Больше всего сейчас Еве не хотелось рассказывать о себе и о том, какое горе у нее произошло. Уже целых двадцать минут она не думала о своем любимом, целых двадцать минут не терзалось ее сердце, и глаза оставались сухими уже целых двадцать минут. Ева с удивлением заметила, что, находясь рядом с этой совсем незнакомой девушкой, она чувствует себя намного спокойнее. Откуда она вообще взялась, такая воздушная, такая жизнерадостная и в тоже время очень загадочная. Еве просто хотелось молча сидеть рядом с ней и смотреть на огонь, осознавая всем телом, что она жива, и что еще не все законченно в ее жизни.

Ангелина легонько коснулась руки девушки, возвращая ее из задумчивого состояния. Ева быстро заморгала глазами, словно очнулась ото сна, и смущенно улыбнулась:

– Что тут рассказывать, – почти прошептала Ева, – боюсь, что мой рассказ будет очень грустный, начиная с самого моего рождения.

Ангелина устроилась поудобнее, давая понять, что она готова слушать.

– Моя мама родила нас с сестрой очень рано.

– У тебя есть сестра? – брови Ангелины удивленно взлетели вверх.

– Да, мы двойняшки, – печально улыбнулась Ева, вспоминая свою сестру.

– Как это прекрасно. А где она? Почему вы не вместе? Она живет в другом городе? – сыпала вопросами девушка.

– Она живет в другом городе, и мы не общались с ней уже целых восемь лет, – ответила Ева, отводя взгляд в сторону.

– Восемь лет… – удивленно протянула Ангелина, – вы хотите разлучить то, что неразлучно? – ее ресницы дрогнули.

– Так получается, что в моей жизни от меня уходят все близкие и любимые люди. Мама бросила нас, когда нам было два года. Мы были нежеланными детьми. Она нас даже одинаково назвала, не сильно ломала голову на счет имен. Обе Евы и все тут. В детском доме нас называли: Ева номер один и Ева номер два, а потом и вовсе стали называть просто номер один и номер два. Как стулья в столовой. Два никому не нужных обезличенных ребенка. Нам повезло, что мы были друг у друга. Но когда нам исполнилось двадцать лет, мы с Евой расстались, сильно поругавшись.

– Наверное, из-за парня? – несмело спросила Ангелина, все это время с открытым ртом, слушая ее историю.