Андрей Ставров - Вракли-5. (Пятьдесят лет в строю)

– А дитяти крещёное?!

Тёща пожала плечами, дескать, конечно нет.

– Тогда что Вы хотите? Окрестите, я тогда повторю.

Что делать? Бабка ещё куда не шло, а вести ребёнка в церковь? Во-первых, там точно спросят, как родители к этому отнесутся? Нам, что заверенное нотариусом разрешение послать? Во-вторых, тёща как учительница в те времена могла иметь кучу неприятностей. Но выход нашёлся. Через третьи руки в дом заманили попа. Не объясняя истинной причины крещения, тёща попросила совершить обряд в домашних условиях. Поп согласился и окрестил мальца. Правда, дитя пытался лягнуть попа, но когда он завершив процедуру угостил сына конфеткой, тот присмирел и даже сказал: «Спасибо, дедушка».

Тёща слетала за бабкой, та повторила процедуры. Вечером сын орал. Причём так, как никогда ранее, до самого утра. Бедная тёща едва рассвело, метнулась к многострадальной бабке.

– Что Вы с внуком сделали?!!! Он так не орал никогда. Орёт, волосики встали дыбом и так до утра.

– Отлично, – неожиданно с радостью ответила бабка. – Это испуг выходил через волосы. Его год назад испугали, кажется, что-то с водой связано.

С этого дня сын ни разу не кричал, только иногда через час-полтора как уснёт, почмокает губами, покрутится, даже что-то пробормочет. А когда повзрослел, так и это прошло.

Ж. Эффель. Сотворение мира

Наверняка нет такого человека, который бы не мечтал. На худой конец хотя бы в детстве.

Эти мечты были в своё время просты и незатейливы – про Деда Мороза, Новый Год и подарки, про новые игрушки, про поход в цирк и прочее понятное каждому ребёнку. Сейчас, наверняка, всё заменяет новый смартфон или компьютер или планшет или ещё какая-нибудь хрень под названием гаджет… Я не помню, мечтал ли о чём-нибудь в несознательном возрасте. То бишь до школы. А вот в школе мечты были мелкие и очень приземлённые. Типа хорошо бы чтоб не вызвали на уроке, заболеть бы легко чтоб недельку—другую проваляться дома, чтоб первое сентября выпало на субботу, чтоб вдруг объявили эпидемию и каникулы увеличили на месяц… И, конечно, по первым влюблённостям мечты были очень даже предметные, но до момента полового созревания платонические, а после… ну, ясно какие. О том кем бы стать я впервые задумался после ознакомления с архивом у моей ленинградской тётушки. Прочитав про тридцать седьмой год, а впрочем и о том, что было, начиная с семнадцатого, я решил стать председателем КГБ, чтоб, значит, навести порядок в стране и наказать тех, кто по моему мнению был виновен во всех бедах. Однако, став чуть старше, я прошёл перековку у моего ленинградского дядюшки. В результате её стал диссидентом первой ступени, а именно идеологическим диверсантом. Что выразилось в неприятии не только КГБ как государственной структуры, но и самого государства. Более того, демократию я воспринимал как надругательство над народом и по своему мироощущению был скорее монархистом. Как следствие, мне хотелось быть помещиком средней руки. Честным, добрым, хозяйственным, типа тех, которых описывал Пушкин в «Барышне-крестьянке». Но с окончанием школы и поступлением в университет дурь вылетела из моей головы и я быстро забыл про все эти мечты. Буйная студенческая жизнь – простые понятные желания: чтоб мама поскорее слиняла в командировку и наша буйная компания могла собраться на моей квартире и славно отметить любой праздник, типа взятие Бастилии парижскими коммунарами или день святого Валентина по вьетнамскому календарю или ещё по подобному важному поводу, чтоб эта девица, наконец, дала, чтоб сессия кончилась и на свободу…

Куда поступать после окончания школы я не думал, а просто знал. Нельзя сказать, что это знание было результатом моей умственной деятельности. Конечно, с первых классов было ясно, что я не гуманитарий и люто ненавидел предметы, которые надо было учить наизусть. Типа стихи или даты съездов КПСС. Исключением был только иностранный, к счастью английский. Тут надо отметить некоторую странность – там, где надо было понять и запомнить закономерности или общие принципы, я чувствовал себя как рыба в воде. Поэтому всё, что можно было обозвать естественнонаучными предметами, мне нравилось и давалось легко. Т.е. физика, химия, математика. И ещё география, которую полюбил благодаря недолгому увлечению филателией. Вся остальная лишенная логики белиберда типа обществоведения, литературы, языка и частично истории в голове принципиально не задерживалась. Когда же наступило утро после выпускного вечера, мудрая мама сказала: