Марина Бондарь - Знает осень. Женский роман

Стоял конец мая. Отцвели сады. Всё готовилось к встрече лета, яркого, весёлого и прекрасного, сулящего много неожиданностей. Маша вышла на улицу, уселась на скамью возле двора. В светлом ситцевом платье, была похожа на бабочку-белянку, лёгкая и простая. Её окликнул сосед Иван, подошёл и улыбаясь, сказал:

– Привет. Следом подошёл его друг Миша. Она иногда их видела вместе в школе, друзья учились в одном классе. Иван поинтересовался, почему Маша не выходит вечером гулять. Молодёжь собиралась на брёвнах, у крайнего дома. Из кассетного магнитофона слышалась музыка Высоцкого, рассказывали анекдоты. Беззаботная и весёлая обстановка царила в компании молодых людей. Теперь Миша стал ходить на их улицу. Маша и не подозревала, что нравится юноше. Как-то разговор зашёл о ц2ерковном празднике и о том, чтобы сходить всем вместе в храм, посмотреть на убранство и иконы. Хотя в то время о Боге запрещено было говорить, и молодые были комсомольцами, а с детства внушали атеизм, она мечтала, что непременно должна сходить в церковь. К назначенному времени собрались не все. Дома Маша примеряла платье и достала из шкафа новые мамины белые туфли, доставшиеся по наследству. В зеркало смотрела взрослеющая девочка, пока не взрослая, но уже не ребёнок. Долго собирались, потом и вовсе отказались идти. Только Миша сказал:

– Пойдём вдвоём.

Они шли по весеннему городу, не решаясь, лишний раз взглянуть друг на друга. Румянец покрыл ей лицо, толи от стыда первого уединения, толи от того, что он думал о ней. Мальчик и девочка шли по мосту, держась за руки. Маша боялась поднять головы и перед глазами всю дорогу маячили мамины туфли. В храм они так и не попали, ещё в воротах бабушки зашумели на них, что нельзя, дескать, с непокрытой головой. Но они не огорчились, было просто хорошо от сознания, что вместе, от той незнакомой близости. Вечером они гуляли, а потом уединились на скамейке соседней улицы. Разговаривали о школе, о друзьях. Но он вдруг обнял и поцеловал. Так по юношески, несмело. В первый момент Маша испугалась, но парень, боясь выпустить из объятий, ещё больше прижал к себе. Его губы соединились, заключая в плен. В этот момент юноша овладел её сердцем. Чувство стыда взяло верх, но преобладало девичье любопытство. Она теперь дольше, чем обычно задерживалась перед зеркалом. И хотя косметики не было, ей очень хотелось быть похожей на девушек из журналов мод, такой же яркой и привлекательной. Маша вдруг стала рисовать, переносить девичьи фантазии на бумагу. На альбомных листах появлялись сюжеты, где она и он на берегу Волги, спокойная гладь воды и красный закат с чайками на горизонте. Или другая, где она плетёт венок из ромашек, сидя посреди бескрайнего поля. Ей так хотелось поскорее повзрослеть, одеваться, как взрослые, вести себя свободно и расковано. С величайшим трудом достала тушь для ресниц, привезли из Москвы. Помаду выпросила у подруги Ольги, её мамы. Не хватало теней, но достать их было невозможно. Соседская Светка, постарше, посоветовала сварить тени из крема, пудры и цветных карандашей. Довольная, накрашенная точно Мальвина, с большими накрашенными ресницами, синими тенями и ярко- красными губами, она появилась перед Мишей. Он пришёл с билетами в кино на индийский фильм с кульком шоколадных конфет «снежинка». Радостно и оторопело встретил Машу, такую новую, совсем на себя не похожую. Они сидели на заднем ряду, шуршали фантиками, он обнимал её за плечи, в то время на экране пели и плакали, как во всех индийских кино.

В июне Миша уехал в трудовой лагерь. Ей как-то стало не по себе от мысли, что её мальчик не будет свистеть у дома под окнами, вызывая, на её улицу. Потом девчонка с другой улицы сказала ей, что Миша гуляет в лагере с Галкой с их класса. Не хотелось верить сплетням, и выпросилась у бабушки на два дня в лагерь. Когда приехала автобусом, в лагере было пусто, все трудились в поле, на прополке, только одна девочка мыла посуду. Это была та самая Галя. Вечером были танцы, пары танцевали медленно, едва переступая ногами, некоторые сидели на скамейке в обнимку. В темноте светились окна деревянных бараков, да фонарь в центре на столбе. Из динамика доносилось

– Кто тебе сказал?

– Ну, кто тебе сказал,

– Кто придумал,

– Что тебя я не люблю.

Маша и он танцевали медленный танец. Ничего не говорили друг другу. Было чувство недоверия и холодило душу. Миша тихо сказал: «Пойдем». Они вышли за пределы лагеря. Была тёмная ночь, ярко мерцали звёзды, музыка и свет остались позади.