Евгения Ощепкова - Стоящие за спиной. Правдивые истории про Ангелов, людей и не только…

Субтильный посидел немного, рентгеня внутренним взором пространство квартиры. Там, на широком диване, нежась в ласковых снах, мирно спала хозяйка – молодая кудрявая женщина.

Почесав затылок, субтильный ухватил солнечный луч и направил в лицо спящей. Та словно ждала: наморщила нос в хитрой улыбке, потянулась и открыла глаза:

– Со-о-о-о-лнышко… Солнышко-о-оо… Доброе утро, солнышко! Доброе утро, мир!

Подпрыгнула, распахнула шторы:

– Весна! Настоящая! А рвану-ка я сегодня на велосипедах!

Разноцветный, как учили, плеснул ветром, пахнул пылью… Грязевые разводы на стекле сплелись в замысловатые узоры.

Женщина посмотрела сквозь них, улыбнулась и тихо сказала:

– На велосипедах очень уж охота, миленький.

Вспомнив руководителя, Ангел нахмурился, но без особого старания.

Хозяйка неухоженного балкона, приоткрыв дверь, выглянула наружу и просительно добавила:

– Выходной же… Завтра с работы вернусь пораньше и всё отмою.

Разноцветный порозовел:

– Обещаешь?

– Честное слово! Даже рассаду высажу. Куплю и высажу! Ты какие цветочки любишь?

– Анютины глазки и настурцию.

– И я! По рукам, дружочек?

– Что с тобой поделаешь, – улыбнулся разноцветный, – по рукам!

– Спасибо, миленький! Я тебя люблю! Вашим всем привет и Господу поклон!

Она умчалась в кухню и оттуда сквозь шум закипающего чайника донеслось:

– Ванечка, проснулся? Айда на велосипедах! День-то какой чудесный! А что – балкон? Завтра отмою, завтра.

А про себя подумала:

«Ангел благословил».

Случилось это в городе, коих множество на нашей планете. А посему не важно, в какой части света он расположен. И размер города, и возраст, и нравы обитателей тоже не имеют значения. Подобные события происходят ежедневно. Я уверена, случаются они и в моём родном местечке.

…Где-то между небом и землей, на балконных перилах, сидели два Ангела.

Первый представлял собой, так сказать, классический типаж: пухлый, кудрявый и умильный, точно сошедший с рождественской открытки. Что ж, типическая внешность – дело типичное. Второй – рослый и крепкий – выглядел старше и солиднее, если вообще возможно сказать о такой форме жизни.

Судя по всему, сидели они давненько, и, несмотря на неизменные ангельские улыбки, вид имели удручённый. Порой оглядывались, посматривая за стекло, и увиденное не радовало их. Иногда принимались что-то обсуждать, но разговор быстро сходил на нет. Похоже, всё было переговорено.

Однако и пост парочка не покидала, ожидая то ли озарения, то ли подмоги.

А воздух волновался от трепетания множества крыльев: те, кто исполнил миссию, возвращались на отдых, иные, наоборот, поспешали по делам своим праведным.

Вот от череды летящих отделился некто любопытствующий и завис напротив.

– Братцы, чего кислые такие? – спросил он, пошевеливая крылами для равновесия.

Тот, что покрупнее, промолчал, зато кудрявый вскинул руку и ткнул ею в сторону балконной двери:

– Да вот: закрыто!

– Не понял… – изумился пришелец: – А что, проникать нынче не учат?

– При чем здесь «проникать»?! – экспрессировал кудрявый.

Молчаливый отодвинулся, давая место подлетевшему, словно говоря, мол, давай, проникай.

Третий Ангел красиво спланировал и, грациозно сложив крылья, изящно скользнул в стекло… Недоуменно поглядел на преграду и приложился ещё. И ещё, и снова… Отошёл, попробовал в другом месте и с другого плеча.

Двое с укоризной наблюдали за ним. Он не выдержал и наддал, удивился забытому ощущению боли и почесался.

Кудрявый сочувственно кивнул:

– Вот и мы – тоже…

Теперь на перилах сидели трое. Город сверху выглядел упорядоченно и чётко: квадратики кварталов, тесёмочки дорог, узелки перекрестков сшивали его в одеяльце, небольшое и неяркое.

– Мне в Европе больше нравится, там всё-таки повеселее картинка, – отстраненно констатировал один.

– Не скажи. В иных местах и Европа тусклее тусклого.

Помолчали ещё. Пасхальный Ангел не выдержал:

– Между прочим, подобные случаи участились. Надо бы выдвинуть вопрос на обсуждение: что делать, если они не берут?

И тут крупного прорвало:

– Да, что там – не берут!! – возопил он. – Отказываются и отбрыкиваются! Взять хотя бы нашу – ведь всё дадено, предложено много раз, ан нет – не принимает!

– Не моё, конечно, дело, а в чем конкретно затык? – слэнганул третий Ангел, тот, что подлетел последним.