Иван Новохацкий - 40 дней

Люди, которых юноша не рассмотрел, стали по одному выходить из комнаты. Один из них вернулся,

присел на корточки и, посмотрев на парня сквозь очки, повторил: «40 дней». Затем ударил парня ладонью по щеке встал и, обойдя его, снял наручники. После этого последовал к выходу. Его шаги отзывались в голове парня, как удары колокола в башне и, отстучав 12 ударов, практически пропали. Они были слышны откуда-то издалека: то ли с лестницы, то ли просто из узкого коридора. Руки были свободны, но очень болели. Теперь парень мог уже не стоять на четвереньках. С его лица все так же капала алая кровь, капли появлялись уже гораздо реже, но продолжали падать и разбивались о кафельную плитку на полу. Тяжело дыша и делая каждое движение превозмогая боль, парень присел. В его голове полной шума и боли стал рассеиваться туман, и вместо вопроса «Где? Где он находится и что происходит?» вставал уже иной вопрос «Как? Как нашли его эти люди?». Парень начал медленно вставать и чувствовал все большую и большую боль во всем теле. Особенно сильно болели грудь и голова. Ощупав языком зубы, он убедился, что все целы и на месте. Однако ощущение было такое, будто во рту произошел взрыв: шевельнуть языком было очень сложно. От боли во всем теле еще сильнее кружилась голова, и сейчас ему казалось, как и несколькими минутами ранее, что как только поднимется на ноги, снова очутится на полу. Но нет, встать ему удалось. Стоял он не прямо, а в полусогнутом положении, упершись руками о колени. Он постоял так еще несколько секунд и, уцепившись взглядом за единственную лампочку, слабый свет которой все так же с жадностью наполнял пространство сырой и пустой комнаты, начал выпрямляться. По мере того, как боль его медленно отпускала и становилась слабее. В голове всплывали вопросы, буквально выдавливая все остальные мысли о жалости и самоощущении.

– У тебя есть время найти эти деньги, очень интересно, как ты найдешь нужную сумму, – пронеслось в голове юноши.

После непродолжительной беседы человек в очках, сопровождаемый крепкими парнями, спросил:

– Зачем вы его так отделали? Он мог истечь кровью. Следующий за ним мужчина ответил:

– Он упал и ударился, босс. Мы его стукнули один раз, чтобы вырубить.

Молодой человек, ранее стоявший на коленях, уже встал и, прислонившись спиной к стене, пытался восстановить картину своего появления в этой комнате. А именно вспомнить, как он попал сюда и откуда взялись эти люди. Вспомнить все ему сильно мешала головная боль, котораяутихала, нонепокидаламолодогочеловека, и в памяти его ничего не прояснялось.

Молнией, разрезая серое небо боли, в его голове сверкнула мысль о матери. Решив, что нежданные гости могли отправиться к его дому, парень устремился туда, и чувство страха за мать помогало превозмочь боль и бежать. Он бежал, не думая ни о чем, кроме дома и матери, к которой могли наведаться эти люди. «Могу порвать их голыми руками, если не доберусь до пистолета, – думал он. Мои трудности – это только мое дело, но неужели они прикоснутся к матери?» В бегущем человеке нет злости, в нем есть ярость, он был полон этой ярости и взявшихся из самых потайных уголков души и тела энергии и сил. Уже тот страх за себя и то чувство самосохранения, так активно проявляющие себя ранее, отступали и пропадали вообще. Безграничная смелостьисамопожертвованиерадиматеринаполнялибегущего узкими улицами маленького городка молодого человека огромной силой и железной целеустремленностью, он был готов в буквальном смысле съесть их, если онипопытаются причинить вред самому близкому человеку на земле. Никаких картин в голове не появлялось, он бежал с одной мыслью: добраться до цели, домой. Он пробегал мимо маленьких домиков, не обращая никакого внимания ни на них, ни на прохожих, ни на происходящее вокруг, лишь иногда вытирая рукавом лицо. Парень все ближе и ближе подбегал к дому, его сердце стучало все сильнее и сильнее. Уже вечерело. Приблизившись к дому, юноша увидел свет в окне своего двухэтажного частного домика, уютно располагающегося по соседству со зданиями в три и пять этажей. С небольшого расстояния парень завидел свет в окнах первого этажа и свой двор, никем и ничем не потревоженный. На душе стало легче: он понадеялся, что мама дома и, может быть, даже с кем-то из своих подруг. Заглянув в окно, парень обрадовался увиденной картине: мать была дома и принимала гостей, и только что бежавший так отчаянно юноша немного успокоился. Через черный ход он вошел в дом. Переоделся, умылся и прошел в гостиную комнату. Действительно, все былонасвоихместах, неожиданныхгостей, видимо, небыло, а его мама сидела в компании соседки. Они о чем-то беседовали, и, заметив вернувшегося так неожиданно сына, сеньора Элеонора (так звали его маму) сказала: