Валерий Маслов - Красная икра – 2. Записки сахалинского таёжника. Девятая книга

Костерок потихоньку горит, огня фактически нет, одни угли, потому что дров нет, идти лень, все в лёжке. Уже рассвело, одноглазый пошёл за дровами. Отошёл на тридцать метров. Вот и дрова, бери да тащи к костру. Набрал охапку поволок к костру. Шестеро отважных не как не могут, согреется, а так же окончательно проснутся. Все как поднялись, окружили костёр и стоят, глазеют на угли.

Валёк кинул в костёр свежею еловую лапку, он на ней спал. Хорошо пошла, сначала появился белый густой дым, затем огонь прорвался, с шипеньем. Народ немного посторонился. Серёга бросил сразу приличную охапку мелких еловых свежих веток. Огонь сразу забило, снова повалил густой белый дым.

Тимоха заорал благим матом. – Убирай лапку! Ты что баран делаешь?

Поздно тревогу забил. Пламя взметнулось вверх. Пропиленовая верёвка перегорела за доли секунды. Вся масса лапки, находившееся на верху, служившая навесом упала на огонь. Пламя взметнулось сразу, бес предупреждения, то есть без белого дыма. Наверху лапник почти высох, не смотря на дождь. Пламя поднялось метра на четыре, это просто чудо, что не загорелась хвоя на ближних елках. Кругом сыро, временами капает с деревьев.

Парниша бросил дрова и подошёл к Сереге. – Ты что сука творишь!

– Кого ты сучишь? Ты базар фильтруй. То баран то сука, ведь за это можно и ответить.

Тимоха злой, собака отдыхает, не бывает таких злых собак. У него остался один глаз, да и тот слезится, короче всего пол глаза.

– Ты чё фраерок разжевался, здесь тебе не зона, к ответственному не побежишь жаловаться. Я тебя научу тварь тайгу уважать. Сейчас если что ни будь ещё сука жеванёшь, я тебя убью!

Серёжа видать мало слышал про Тимоху. – Кого ты убить собрался? Да..

Все, надо прекращать разговоры и переходить к делу. Резко замахнулся правой, но ударил левой в правый глаз, оборвал речь потенциального поджигателя. И в туже секунду ударил ногой. Сережа получив сильный удар в грудь растянулся на земле.

– Тимоха, ты что творишь? Ну сделал парень косяк, но ведь тайга не загорелась.

– Вова, если бы тайга загорелась, я бы этого барана убил. Ну и в компашку я попал.

Серёжа поднялся быстро и хотел, что-то сказать, а может и сделать что-то, честь свою отстоять. Нет, он надеялся на поддержку, дурачок!

– Тебе что, мало? Заглохни, иначе из лесу не выйдешь, – Ильич предостерёг Серёжу и обратился к Тимохе. – Ты братан завязывай на людей кидаться. Зачем руками, ногами махать? Надо было объяснить.

– Кому Ильич объяснять, что ты ерунду городишь? Рассвело, посмотри-ка мне глаз. Да, и кстати, слушай, ты, фраерок а чё ты на Акунайке был, а не на Смирных, а, колись давай?

– Тимоха, отстань от парня, тебе какая разница, где он был.

– Ух, ты как Вова заговорил, да мне то в сущности по барабану, но у этого фраера рыльце в пушку. Типичная торпеда!

Повернулся на восток, где светлей, Ильич осмотрел больной глаз, но нечего не заметил. И Вова смотрел и Валёк, нет не какой соринки мусоринки, а она всё-таки есть. Андрей тем временем сходил на речку, поймал три рыбины, нашёл большую алюминиевую кастрюлю. Ну прямо как в сказке! По берегам речки Бахуры столько посуды, что впору, алюминий собирать и сдавать, как цветной метал! А разной всякой обуви, одежды, ещё больше. Вещи гниют, посуда нет.

Сварили рыбу, заморили червячка. Туристы! Не хлеба, не чего у них нет. Слово турист, постепенно переходит в раздел оскорбительных слов. Турист – человек, у которого нечего нет, головой он не думает, человек, живущий одним днём. Недаром, в детстве не нравилось слово турист! Как чувствовал, что в будущем слово турист обретет не хорошее значение.

– Да, если бы лес пыхнул, пришлось бы отсюда рвать когти в темпе вальса, – сказал Валёк.

– А ведь ты Валёк первый ветку бросил, – сказал пострадавший от беспредельщика Серёга.

– Ну и что с этого, я одну ветку бросил!

– Валёк, подставляй глаз! Тимоха мучается с глазом, чтоб не было скучно, взял и Сереги глаз подправил, что бы он тоже мучился!

– Я Вова с глазом не мучаюсь.

– Он с головой мучается, а для головы у нас лекарства нет.

– Ты сейчас Ильич договоришься, и я найду другое народное средство. Когда нет топора и эта кастрюля с годится.

– Да я в курсе, ты любитель лечить чужие головы чем, не попадя, но предпочитаешь табуреткой, – Ильич почесал свою лысину.

– Что чешешь? И кстати на твоей лысине рассыпалась не табуретка, а хороший стул! Табуретками я лечу чужих, если бы тебе попало табуреткой, то у тебя на лысине не царапины, а шрамы бы остались!