Николай Витем - Ничего важнее нет, когда приходит к человеку человек

– Я подумаю.

– Думай, думай!

– Дусь, твой милиционер, его в армию не взяли? – не сдержалась, хотя и давала себе слово на подобную тему не разговаривать, проявила бабье любопытство Поля.

– Нет, болезнь у него, – ответила Дуся, блудливо отведя глазки в сторону.

– Ну да, ну да, болезнь! То – то я его частенько пьяным вижу… Не боишься оставаться с ним в городе?

– Э, Поля, все под богом ходим! – сослалась на бога коммунист Дуся, сделав вид, что слово «пьяным» не слышала.

– Что на роду суждено… Убьют, так убьют!

– Он же коммунист! И ты тоже… Увидев гневный взгляд Дуси, Поля осеклась.

«Дёрнуло же меня за язык», – испугалась – накличет Дуся беду. Не один раз грозилась донести на Ивана за его антисоветские пьяные высказывания.

Дуся резко повернулась и с гордо выпрямленной спиной продолжила путь в сторону станции.

– Что, струсила? – посмотрев на бледное лицо Поли, с ухмылкой поинтересовался Иван. – При таком бардаке, как сейчас, ей вскоре будет не до нас, самой бы остаться живу. И переключился на другую тему.

Немцев не видать на горизонте, а руководство города уже ходит как пыльным мешком пришибленное. Никто ничего не делает для полноценной обороны. Куда – то подевалась та, которая от «Москвы до Британских морей» всех сильней. Ни одного военного в городе не увидишь. Сбежали, что ли? В Гармонове пустые казармы стоят, радио молчит, нужных…

Немного помялся, вздохнув, пожаловался: после работы боюсь без топора ходить. Городская шпана, почувствовав безвластие, распоясалась, пристают.

Шумно высморкавшись, оглянулся, не увидел посторонних и, понизив голос до шёпота, чуть слышно произнес:

– Среди деповских ходят разговоры, что немцы Минск и Оршу прошли играючи. Пленных взяли – миллионы…

Под Смоленском разгромили «куммунистов».

От Смоленска до Вязьмы больших городов нет, Красной Армии не за что зацепиться кроме Рославля и Ярцево. Слышал, вроде там заслоны ставят, но городки небольшие, не преграда. Обойдут их, и покатится к нам лавина, задавит…

Наступая, в первую очередь бомбят железнодорожные узлы. На станции скопилось огромное количество эшелонов. Точно станут бомбить. Заодно достанется станции и депо. И вблизи станции разнесут всё в пух и прах, и спасибо не скажут. Наш дом от железной дороги отделяют ледник да колючая проволока – не защита. Дом сохранится, если Вязьму отдадут без боя.

Пелагея сделала ещё одну попытку надавить на Ивана и уговорить оставить её с детьми в городе, потому привела довод, посчитав его убедительным.

– Дуся не боится оставаться в городе, да еще с мужем – милиционером. Заложит кто, немцы их не пощадят. Они все равно рискуют, на что – то надеются! Я тоже остаюсь!

Для усиления эффекта сказанному добавила аргумент:

– Начальник депо тебя уважает. Сходи к нему, попроси посодействовать, зря, что ли ты бесплатно ему мебель делал? Бронь к тому же… Будем горе мыкать вместе.

Иван, лучше, чем Поля, зная жизнь, резонно заметил. – Отобьет, не отобьет… Время пришло спасаться каждому поодиночке, нужен я ему… В России человек собственной судьбой давно не распоряжается, а в военное время тем более. Закинут меня за «Макара, куда тот гусей забывал гонять», не обращая на бронь. Гребут мужиков подчистую.

– Ладно, Ваня, поговорили, – подумала, обмозговала и окончательно решила:

– Никуда не поеду, не оставлю тебя одного. Один, без меня, пропадешь! Найдёшь бабу, загуляешь… Вот, если тебя заберут на фронт, то отправлюсь в деревню! Договорились?

Иван не ответил, ушёл в дом. Открыл миску с горячей картошкой, нарезал большими кусками варёное сало и принялся за обед. Женскую часть семьи не пригласил за стол – обиделся, что жена пошла против его желания.

Участились налеты немецкой авиации на железнодорожный узел. Достаётся скопившимся на станции составам, страдает депо. В тупик поближе к леднику заталкивают горящие вагоны. Потушив пламя водой из мощных брандспойтов, остовы вагонов отправляют в депо на восстановление. Ивану добавилось работы и он перестал приходить на обед.

В один из дней при новом налёте прямым попаданием разнесло на кирпичики двухэтажные дома в начале Вокзальной улицы, что рядом с баней. Баня не пострадала.

Несколько неразорвавшихся бомб утонуло в мокрой низине недалеко от дома Фёклы.

Если бы бомбы взорвались, досталось бы дому Фёклы и вряд ли сама Фёкла и её сын остались живыми.

Подошла очередь сына Фёклы отправляться на войну.