Алексей Ушаков - Одинокий Странник. Рассказы

– А зачем менять паруса, – поинтересовался матрос.

– Так спокойнее, – сказал капитан, – Да, и скрутить геную по-быстрому можно, если что.

Погасили палубное освящение. Матросу, пока его глаза не привыкли к темноте, стало не по себе и он поспешил спуститься в яхту вслед за Капитаном, который сразу уселся делать записи в судовом журнале.

– Иди спать. Через четыре часа я тебя подниму. Пойдешь со мной на вахту, а Боцмана отправим спать.

Матрос и Капитан спали, а боцман, пользуясь тем, что его никто не слышит, напевал в полголоса старую матросскую песню:

– Как хорошо, как хорошо, как хорошо… Боже быстрее рассвет принеси…

Яхтой управлял железный Майк, и боцману оставалось просто следить за его работой, наблюдать за водой, ветром и горизонтом.

На самом деле, матрос очень долго не мог заснуть. И дело не в том, что новое место, а в том, что слышно, как вода шумит за бортом, как периодически бьют волны в борт, а главное, что за бортом темно, ни черта не видно и непонятно, куда идет лодка – ведь она может столкнуться с другой яхтой или огромным кораблем, который даже и не заметит, что кого-то переехал. И потом, эта качка и замкнутое пространство. Матрос встал, нащупал ручки люка над головой и, повернув их, как учил Боцман, открыл люк. В каюту ворвался свежий океанский воздух и непривычные для него звуки. Он лег и стал прислушиваться. Скоро шум воды и ветра его убаюкал.

Следующий день и ночь прошли спокойно. Матрос обвыкся и, под присмотром капитана, выполнял его поручения. Им повезло, Матроса не укачивало, и вел он себя достойно, быстро впитывая новые знания.

На третий день пути, когда до острова, где была намечена стоянка, оставалось часов двенадцать хода, ветер стал усиливаться и менять направление. Теперь они уже шли в бейдевинд, и в снастях свистел ветер. Качка усилилась, и брызги, от разбиваемых яхтой волн, стали долетать до штурвала. Крен яхты заметно возрос. Они шли со скоростью в пятнадцать узлов, и матросу казалось, что они летят по волнам.

В очередной раз, выйдя на палубу, Капитан показал рукой в сторону темного облачка на горизонте за кормой яхты.

– Видели Хреньку? Если она нас догонит, до того, как мы бросим якорь в бухте, будет полная жопа! Рифиться пока не будем, но к этому надо быть готовым. Пристегните страховочные фалы и наденьте спас жилеты.

– А что это такое? – сострил Боцман и еле увернулся от свирепого взгляда Капитана, поспешив исполнить указание.

Постепенно лодка набирала ход, оставляя за кормой пенный бурун. Кренясь и ныряя носом с волны, она разгонялась, и шла навстречу следующему гребню, пробивала его в самом верху и вся в пене и брызгах ныряла вниз. Часть гребня прокатывалось по палубе, обдавая их дождем брызг. Капитан стоял у штурвала и, перекрикивая ветер и шум волн, комментировал свои действия матросу, который с непривычки еле держался на ногах. Широко расставив ноги, Боцман стоял в корме, держась за один из ахтерштагов и дугу релинга. На лице у него была блаженная улыбка.

Потом, когда хренька заняла полнеба, и ветер еще усилился, они зарифились, но и тогда шли очень быстро. Небо темнело, наливаясь свинцом. Солнце подсвечивало снизу это чудище, наползающее на них все с большей скоростью. Остров, который они видели впереди уже два часа, как будто остановился в своем приближении к ним, а ветер стал постепенно слабеть. Капитан весь напрягся, как струна, постоянно смотря в бинокль в сторону острова. Матрос никак не мог понять причину напряжения момента, видя, как боцман кусает ноготь указательного пальца.

И все же им удалось заскочить в бухту с последними дуновениями ветра, когда над ними уже навис край той хреньки, что все это время догоняла их, закрыв солнце и превращаясь в большущую Жопу, но уже не для них.

Это была очень укромная бухта. С узким, длинным входом и высокими берегами, заросшими пальмовым лесом, она была не более полу мили в поперечнике. Глубиной, почти везде, около десяти метров, а вода была такая прозрачная, что было видно дно до мельчайших подробностей. Но им было не до этого. Капитан дал команду встать на два носовых якоря и только после того, как эти работы были закончены и паруса убраны, они ощутили всю полноту гнетущей тишины, что обрушилась на них после длительной скачки по волнам. В бухте был штиль, вода – почти зеркало. Сюда не долетал шум прибоя. Не было слышно никаких звуков, даже криков чаек, как будто все вымерло. В бухте стояло несколько яхт. Было видно, как матросы на тузиках завозили вторые якоря. Все это происходило в полной тишине, как в немом кино. В этот момент дунул ветерок. Теперь, прямо из-под тучи. Первый порыв просто расправил флажки и вымпелы, а второй, минут через десять после затишья, обрушился на бухту со все нарастающей силой. Яхты замотало и стало кренить с борта на борт, а с берега все полетело в воду. Кэп заорал во все горло: