Владимир Муляров - Гафур. Роман. Книга 1. Фантастика

Он прикрыл глаза и достаточно долго лежал, не произнося ни слова. Молчал и я, вспоминая своих мальчишек от своей второй жены, которых держал на руках всего один раз в жизни, когда им было полтора месяца. Мне было больно, но мой жизненный опыт говорил мне с определенностью только то, что этому человеку… другу, которого я знал бессчетное время, которого любил, с которым когда-то люто воевал и которого потом ненавидел, а после просто про него забыл на тысячи лет из-за занятости, и теперь он… он обо мне вспомнил и явился сюда ко мне сам. В место, о котором, как я наивно полагал, вообще никто не мог знать. В мой схрон. Заброшенная деревня в России начала двадцать первого века… И теперь этому человеку нужно дать выговориться. Просто выслушать его. Чем бы ни были его слова. Я не хотел начинать диалог в виду того, что это было бы вмешательством в его мысли. Этим я просто его собью. Пусть говорит. Мне понятно, что Мишель уже почти исчерпал все резервы своего Безвозвратного Периода. Дальше – лишь смерть. И поэтому меня не смущали даже те четыре трупа за окном. Если бы он всерьез хотел меня убрать, то взял бы значительно больше народу. Нет, ему нужна… нужен этот разговор со мной, как воздух утопающему. Разговор тет-а-тет. Я подошел вплотную к нему и положил свою ладонь на его лоб. Он горел.

– Отдыхай! – прошептал я. Потом. Все потом.

– Вовка! – встрепенулся Михаил. – Или Гафур? Как там тебя взаправду?

– Я уже и сам не знаю…

– Мы просто винтики большого механизма, который крутит маховик вселенских событий. И меня это иногда до жути бесит!

– Меня тоже. – вставил я. – Но мне понятно, что так нужно!

– Да. Твоя дочь когда-то опубликовала роман. «Дороги, которые нас выбирают» – сказал он. – Это летопись Цитадели из Нулевого Октанта.

– Да, я знаю. – сказал я. – И у меня здесь есть эта книга с ее автографом.

Он помолчал и сказал.

– Мы всегда ходим именно такими дорогами. Теми, которые нас сами выбрали. Как ты назвал своих мальчишек?

– Я не хочу … – вспылил я. Но он меня бесцеремонно перебил.

– Мне наплевать, что тебе больно. Просто ответь на вопрос: как и почему именно этими именами ты их назвал?

– Да пошел ты! – рявкнул я. Но видя то, что он совершенно беззлобно улыбается, все же ответил.

– Петя и Андрей. Мы тогда сидели на водном ранчо Амелии, моей внучки. Я там лечился, а Ольга прибыла с Амелией из Цитадели. Вместе с детьми. Она меня спросила, как назовем мальчишек? И мы решили назвать Петром и Андреем. Первого в честь моего бати, а второго в честь Владыки Нижних Миров, благодаря которому Оля вообще смогла родить…

– И тебе… И ты считаешь, что это ваш свободный выбор? – Михаил уже почти смеялся. – Здесь, на Земле, эти имена носили Первые Апостолы. А там, в Четвертом Октанте Большой Вселенной, в какой-то невообразимо далекой галактике и в период времени, который с земным даже соотнести никак нельзя, там вдруг возникают некие Петр и Андрей, с именами, каких там никогда нет и не было, и начинают всем убежденно рассказывать о каком-то Христе, который к ним однажды придет! Ты не считаешь это странным? Или, может быть, ты думаешь, что это ты сам их так назвал?

– Я тебя задушу. – просто сказал я Михаилу и отвернулся. А он снова зашелся в кашле.

Наконец, он повернул голову в мою сторону и посмотрел в окно. На улице было тихо и валом валил снег. На его лице просияла улыбка.

– Дороги, которые нас выбирают! … Когда-то я вывез тебя из аравийской пустыни, – сказал он, – и ты стал тем, кем стал. Надеюсь, не зря! Надеюсь, ты не жалеешь? Я не мог больше никому доверить это дело. Не мог. Даже сыну. Закурить есть?

– Конечно! – ответил я. – Трубка. И прекрасный табак. Из моих старых запасов. «Герцеговина Флор». Сходить, забить?

– Да! – сказал Михаил. – И вот еще что. Там в моей сумке есть конверт. Это… Его передай священнику. Любому. Это моя исповедь.

– Может позвать? Тут рядом знакомый б…

– … нет! – прервал он меня. – Не перебивай. У меня мало времени. И слушать безумного деда никто не станет. Ты же не думаешь, что кто-либо в здравом рассудке всерьез воспримет мою историю? Иди, забей трубу!

Я встал со стула и вышел в тамбур, где иногда курил табак. Кожаная сумка Михаила лежала рядом на столе. А еще рядом лежал наш стандартный Интерком. И неожиданное решение пришло мне на ум.

– Да, Джафар! – раздалось в трубке после того как я установил связь. – Ты же знаешь, что зв…

– … знаю! – оборвал я ворчание одной из своих бывших жен. – Тут такое дело… У меня в деревне Михаил, и он при смерти.