Генрих Гопе - Средиземка

11

Несмотря на несчастный случай, служба на «Котельникове» продолжалась. Погруженный в работу на корабле, Алексей стал понемногу забывать о погибшем друге. За день он так уставал, что как только ложился в кровать, моментально засыпал. У него даже не было времени написать письмо домой.

Днем кроме работы ему приходилось заниматься изучением корабля. Естественно, изучал он его не по своей инициативе, а под чутким руководством «годков».

Каждый молодой матрос, попав на корабль, должен в течение месяца полностью узнать корабль, до каждого шпангоута. А чтобы молодые быстрей запоминали все морские названия, для них придумывали всякие приколы.

Однажды после обеда в кубрике Радченко подозвал Лешу и сказал:

– Дух, возьми чайник в баке и сбегай на клотик, принеси мне кипятка. Хочу чайку попить. Даю тебе пять минут. Время пошло.

Это «время пошло» на корабле означало то же самое, что для спортсменов-бегунов выстрел из пистолета. Не прошло и минуты, как Леха уже стоял с чайником на верхней палубе. Мимо него в это время проходил такой же, как он, молодой матрос.

– Ты не знаешь, где здесь клотик? – спросил его Алексей.

– Зачем тебе нужен клотик? – с недоумением спросил его моряк, глядя на чайник в руках Леши.

– Да кипятка для полторашника набрать надо.

– Там, – ответил он улыбаясь и показывая пальцем на конец самой высокой мачты. – Это прикол, там кипятка не было и никогда не будет, – уже с сочувствием сказал матрос и удалился.

Леша с опущенной головой, с чайником в руках спустился в кубрик.

– Ну что, тормоз, принес кипятка? – хохоча, спросил Радченко.

Алексей молчал.

– За то, что рассмешил меня, сегодня бить не буду. Ну, а если еще раз попадешься на прикол – ответишь по всей строгости военного положения, – то ли серьезно, то ли в шутку закончил «полторашник».

И Леха, конечно же, попадался. И так часто, что Радченко в конце концов устал его бить. Он стал наказывать Леху работой в гальюне.

И слово «гальюн» наш герой запомнил на всю жизнь.

Но методы обучения Радченко не прошли даром. Через три недели Леха уже очень хорошо ориентировался на корабле и выучил все морские названия. Постоянные удары в грудь и тяжелая работа заставили мозг Алексея работать быстрее. В конце концов полторашник понял, что дальше «прихватывать», то есть гонять, этого духа нет смысла, и принялся обучать других молодых матросов. Для Лехи на корабле настала более спокойная служба. Если, конечно, службу молодого матроса на корабле можно считать спокойной. Полтора года жизнь у молодых очень тяжела и полна опасностей.

Как-то раз Леха познакомился с одним молодым матросом из кубрика мотористов. Звали нового знакомого Сулейман Сулейманов. Он был родом из Азербайджана. При разговоре с Алексеем он часто повторял, что к нему должен приехать брат.

Однажды Леха не вытерпел и спросил:

– Сулейман, твой брат младше тебя или старше?

– Старше, – ответил Сулейман.

– А сколько ему лет?

– Пятьдесят.

– …?

– А маме сколько?

– Маме – восемьдесят.

– А сколько тогда отцу?

– Папе моему всего восемьдесят пять.

Леха остолбенел. Брат Сулеймана был старше матери Алексея.

Сулейман был очень веселым и добрым человеком. И Леша с ним быстро сдружился. Сулейман оказался единственным азербайджанцем на корабле, и годки дали ему кличку «Сулико».

Сулейман был родом с юга. И как у каждого нормального южанина, у него очень быстро росли борода и усы. А так как на корабле усы и бороду носить молодым запрещено, то ему приходилось бриться два раза в день. Однажды после обеда Леха и Сулейман зашли в умывальное помещение. Там над умывальниками висело маленькое полуразбитое зеркало. И Сулейман, увидев его, решил побриться. У Алексея усы почти не росли, а бороды не было даже в зародыше, поэтому он встал у самого крайнего умывальника, чтобы вымыть руки. Сулико тем временем намылил помазком лицо и достал из футляра станок для бритья. В это время в помещение спустились три здоровых годка. Увидев бреющегося и улыбающегося Сулеймана (а Сулейман всегда улыбался, когда брился), один из них заорал:

– Сулико, ты что это бреешься возле моего зеркала?

Сулейман с недоумением повернулся к кричавшему. Но ответить не успел. Три сильных удара обрушились на его челюсть. Сулико согнулся от боли. Годок схватил его за робу, оттащил к выходу и на прощанье дал пинка.

Желание умываться у Алексея моментально пропало. Чтобы не привлечь внимание годков, он осторожно вышел вдоль переборки. После этого случая Сулико больше никогда не брился в умывальном помещении. Он это делал в помещении для хранения орудий приборки. Он заходил туда в свободное время, доставал из кармана станок и «на сухую» брился. Было очень неприятно, но безопасно.