– Честно, не припоминаю. Как вы сказали вас зовут?
– Николай Семёнович, Колька. Мы ещё Аньку Шестопалову вместе лапали под лестницей, сигареты у трудовика тырили, а потом за углом школы курили. Женька, ты всё забыл! А я как сейчас помню.
– Не лапал я никого, и сигареты не воровал, и за партой с Таней сидел со второго класса, – пытался вставить Евгений Борисович, но незнакомец был напористее и энергичнее.
– Давай как-нибудь встретимся, посидим, выпьем, закусим, школьные годы вспомним, нашу классную помнишь? Может, к ней наведаемся. Она как нас увидит, в обморок упадёт. Ты, конечно, маститым стал, лощёным. А я как был работягой, так и остался. А Аньку в жёны взял, так что теперь она моя, и тебе, гад такой, трогать её не позволю. Так что решаем, вечером увидимся?
– А в какой школе вы учились, Николай…
– Семёнович! Ну, ты, Женька, даёшь, номер школы, что ли забыл? Сто восемьдесят вторая, там ещё на углу булочная была, помнишь. Мы три копейки до блеска натирали, чтобы монета на двадцать копеек была похожа, и покупали спички, а на сдачу газировку пили. Обманывали продавщицу. Кстати, она так нас ни разу не раскусила…
– А я в двести десятой учился…
– Как же это может быть? Ты что-то путаешь. Директор у нас ещё строгий был еврейчик Захар Моисеевич. Всё время карманы проверял, всё лишнее в коробок собирал. У него целая коллекция была рогаток, поджигов, пугачей, шариков из-под подшипников… Всё ты забыл, Женька!!!
– У меня директором школы была Эмма Наумовна, милая дама, пожилая, мухи не обидит… Вы меня с кем-то перепутали, обознались… Меня сегодня уже принимали за вора-рецидивиста, теперь вот за одноклассника… Вы не переживайте, обязательно своего Женьку встретите, а мне идти надо, у меня сегодня съёмки, в кино я играю. артист
– Точно, вспомнил, вы Евгений Борисович… Мы вас очень любим и фильмы с вашим участием смотрим. Так, может, вечером посидим, выпьем, закусим, а?..
Последняя капля
День, как день! Все узнают, все путают, всё в этом мире однообразно и в тот же момент разно. Евгений Борисович был готов на всё. В каждом встречном он видел потенциального своего приятеля, соседа, одноклассника, однофамильца… Его радовала игра, которую актёр внезапно сам придумал: кем бы мог быть встречный прохожий в прошедшей жизни? Евгений Борисович представлял это, изменяя в своих воображениях внешность человека…
Так он скоротал путь до павильона, в котором предстояло ему работать. Как обычно первой встретившейся на пути была народная артистка всех времён и народов Маргарита Петровна, которая почему-то решила, что имеет право быть наставником и помощником Евгения Борисовича или, как она его нежно называла, Женулька:
– Женулька, привет! Выглядишь замечательно, пиджачок на тебе прямо как влитой сидит. Сегодня трудная у тебя сцена. Посоветую тебе не горячиться, мягче играй, естественнее, помнишь, как в Сталкере у Тарковского Саша Кайдановский, когда он рассказывал…
Евгений Борисович знал всё наперёд. Пока она не опишет все фильмы, в которых известные и малоизвестные актёры что-то подобное играли, не остановится. Поэтому артист направился вместе со своей спутницей в гримёрную, выслушивая все наставления и последние новости…
Сцену долго репетировали, потом начались съёмки, кое-что получалось с первого дубля, какие-то моменты переснимали. Шёл обычный процесс. Маргарита Петровна после каждой отснятой сцены подходила к Женульке и говорила какой-нибудь комплимент:
– Талант не пропьёшь… Отлично, мастерски… Как всегда неотразимо… Золото не то, что блестит, а то, что я видела сейчас в твоей игре…
Евгения Борисовича с одной стороны это подбадривало, с другой раздражало. Как дать понять народной артистке, что она, как муха надоедливая, и что он уже не мальчик, а взрослый дядя? На съёмочной площадке над ним начали подшучивать, а наиболее едкие коллеги поджучивали и подначивали до неприличия.
После очередной сцены и комплимента от Маргариты Петровны, Евгений Борисович был зол на себя, на свою природную скромность, но подколы даже со стороны гримёров стали последней каплей, он решительно подошёл к ней очень близко и начал говорить:
– Вы знаете, у меня давно разбито сердце, оно разорвалось на части и собрать его может только та, которая меня понимает, в которую влюблён и боюсь ей признаться…
– О, Женулькин, вы же женаты, у вас милая семья, не делайте поспешных выводов и действий… Хотя, кто эта Дульсинея вашего сердца, кто эта обольстительница вашего разума, кто эта незваная звезда пленительного счастья?
Читать дальше