Эдуард Асадов - Интервью у собственного сердца. Том 1

Мария Васильевна (моя бабушка) рассказывала впоследствии моей маме, что детьми они бегали потихонечку к дому своего отца и осторожно сквозь чугунные узорчатые решетки смотрели с любопытством в сад. Там на спортивной площадке с хохотом и шумом играли в крокет со своими приятелями юные англичане. А по садовым дорожкам ливрейный лакей не спеша возил в коляске седовласую молчаливую даму, укутанную пледом. Вильям Норман постоянно бывал в доме у Веры Андреевны, был неизменно ласков с детьми. И к чести его следует сказать, что в общениях этих не было ни грамма снисходительного высокомерия. Фактически он относился ко всем, как к членам своей семьи. Конечно, обо всем этом можно судить и рядить как угодно, но я бы просил этого не делать, ибо и без того Вере Андреевне и всем ее детям довелось в ту пору хлебнуть из чаши бытия всякой горечи предостаточно. Но прошло несколько лет, и Жозефина Норман умерла. Вскоре сам собою возник вопрос: что делать дальше? Кто был лорд Норман: лютеранин, католик или протестант, я не знаю, знаю лишь, что он предлагал, причем очень настоятельно, Вере Андреевне принять его веру и вступить с ним в законный брак. Однако Вера Андреевна, при всей своей горячей любви к Норману, согласиться на это не могла. Почему? Причин, как мне кажется, тут было много. Во-первых, я думаю, вера. Дело в том, что Вера Андреевна была религиозна и перейти в другую веру означало для нее изменить Богу, предать свою веру. Понимаю, что, прочитав эти слова, кто-то, возможно, и улыбнется:

– Позвольте! Но если она действительно была религиозной, то как же совместить подлинную веру с поступком, далеким от благословения церкви?

И я отвечу: не будем к ней слишком суровы. Разве мир знает мало подобных поступков? Разве можно назвать атеистками ну, скажем, Анну Каренину, Настастью Филипповну или Веру из гончаровского «Обрыва»? Нет, ответ тут не так однозначен! Просто у глубоких женских натур Бог и любовь нередко неразделимы. Больше того, подлинная любовь, проникая в ее сознание, душу и кровь, становится и смыслом всей ее жизни и зачастую высшим ее божеством. И я в этом искренне убежден!

Вторая причина – дети: Мария, Володя и Вера, которые были крещены в христианской церкви, и ни менять их веру, ни жить с ними в разных вероисповеданиях мать не считала возможным. Имелась еще и третья причина: дети Нормана. Они были уже достаточно взрослыми, пронизаны гордым сознанием своего аристократизма, любили собственную мать, а затем и память о ней, и убедить их согласиться на подобный брак их отца было бы задачей сложнейшей. И хотя они знали о существовании Веры Андреевны и даже, может быть, понимали проблемы отца, но одно дело все это понимать и совсем другое – законно и полностью породниться. И хотя Вера Андреевна выросла в простой семье и в аристократках не числилась, но от природы была умна и все эти сложности понимала отлично. И, несмотря на настоятельные просьбы любимого, сознательно перешагивая через собственное сердце, на брак этот все-таки не пошла. Единственно, на что она смогла согласиться, так это на то, чтобы поселиться рядом с дорогим человеком. Однако из гордости в роскошный особняк лорда Нормана, где жили его дети и вся обстановка дышала памятью о его прежней жене, она не переехала, а поселилась с малышами в небольшом флигеле в глубине сада. Постепенно двое из детей Нормана, Эдуард и Луиза, перестали ее дичиться, подружились и все чаще и чаще стали заглядывать в уютный ее флигелек. Альфред не делал этого никогда. Сколько лет прожила Вера Андреевна в морганатическом браке с Вильямом Жозефом Норманом, я не знаю. Думаю, что приблизительно около пятнадцати лет.

Как и почему расстались эти два любящих сердца: Вильям Жозеф и Вера Андреевна, я долгое время не знал. Даже подумал, грешным делом, не бросил ли знатный англичанин свою дорогую «Вэрушу», и только несколько лет назад узнал, что нет, не бросил. Он умер еще до революции в Санкт-Петербурге. Об этом рассказала Валентина Владимировна. Она рассказала мне, что в первые послевоенные годы она была в Ленинграде и, зная по слухам о том, что лорд Норман никуда не уезжал, а скончался и похоронен на Новодевичьем кладбище в Петербурге, она пошла туда и действительно нашла его могилу: большое из черного мрамора надгробье и надпись на английском языке: «Лорд Вильям Жозеф Норман» и даты рождения и смерти. А рядом могила с надписью: «Жозефина Норман». Тетя моя знала, что для того, чтобы могилу не разорили, нужно заявить о том, что есть родственники и, вероятно, что-то дать «за внимание». Но время было такое, что людям, у которых есть связи с заграницей или были родственники-иностранцы, грозили всякие неприятности. И она, честно говоря, побоялась заявить об этом. А когда вновь через много лет приехала в Ленинград и пришла навестить могилу дедушки, то ее уже не было. Видимо, слишком заманчиво было мраморное надгробье. Дети же Нормана Эдуард, Альфред и Луиза после смерти отца, естественно, уехали на родину в Англию. Несколько слов о клане Норманов в Англии. Он многочисленный и солидный. И когда, слушая зарубежные передачи, я вдруг случайно слышу упоминание этой фамилии, я почему-то вспоминаю о Вере Андреевне и ее горячей жертвенной любви. Несколько лет назад радиостанция Би-би-си рассказала о том, как жене Уинстона Черчилля присваивали звание пэра Англии. Лично я, разумеется, с госпожой Черчилль знаком не был, но хорошо помню ее веселый приветливый голос, когда она в сопровождении многочисленной дипломатической и медицинской свиты, в рамках благотворительной помощи, посетила наш госпиталь в Теплом переулке в Москве в 1945 году. Кстати, директором госпиталя, а затем и института ЦИТО был небезызвестный профессор Приоров. Итак, в семидесятые годы, воздавая должное за общественную деятельность, аристократический Лондон присваивал вдове господина Черчилля звание пэра Англии.