– Конечно. Буду рад вам помочь, – ответил тот, пытаясь вежливо разомкнуть затягивавшееся рукопожатие.
– В доме осталась одна вещь… старая музыкальная шкатулка. Не могли бы вы оставить её на прежнем месте? – Бравербург продолжал удерживать ладонь мужчины.
– А разве вы не собираетесь её забрать?
– Собираюсь… но не сейчас. Понимаете ли, эта вещица осталась мне на память от покойной жены. Она слишком хрупка, чтобы подвергать её тяготам переезда. Не возражаете, если она пока останется у вас? Я заберу её, как только обоснуюсь на новом месте.
– Хорошо-хорошо, – Гришейм отбросил вежливость и пытался выдернуть руку.
– И, пожалуйста, не двигайте её, пока я не заберу шкатулку сам. Обещаете? – Бравербург умоляюще смотрел ему в лицо.
– Обещаю.
– Спасибо, – странный человек с облегчением отпустил руку Гришейма.
– 166—
* * *
– Ух ты! Какой красивый дом, папочка! – маленькая Элиза, запрокинув головку, с восхищением рассматривала огромный особняк.
– Пошли внутрь, милая, – счастливый Гришейм подхватил дочку на руки и, улыбнувшись жене, поднялся по ступеням парадной. – Вот здесь у нас будет коридор, а это гостиная, – он привёл своих дам в просторную залу, в которой из обстановки был пока только массивный камин.
– А не слишком ли это все пышно, Томас? – с сомнением произнесла Луиза, любуясь изящной резьбой по мрамору. – Наверняка стоит целого состояния. Мы же не можем позволить себе…
– Нет, дорогая, он достался мне почти задаром. Жена прежнего владельца умерла, и он пожелал продать этот дом, чтобы не было лишних напоминаний о ней.
– Бедняжка…
– Папочка, а что это? – Элиза, восседавшая на руках у отца, безуспешно пыталась дотянуться до небольшой шкатулки, покоившейся на каминной полке.
Она была потёртой, будто от частых прикосновений. Краски на крышке выцвели, но всё ещё можно было разобрать ставший блёкло-розовым узор. На боку виднелась небольшая замочная скважина для заводного ключика.
– Не трогай, детка. Это чужая шкатулка. Папочка обещал, что мы не будем трогать её, пока дядя не заберёт.
– Прелестная вещица, – Луиза коснулась крышки, но та не пожелала открываться.
– Наверное, она с каким-то секретом, – предположил Гришейм. – Но видно, что шкатулка очень старая и очень ценная. Пусть стоит – нам она не помешает. А теперь пойдем-ка посмотрим, что у нас наверху.
Луиза улыбнулась, видя, что муж просто светился от счастья. Когда Томас только получил предложение работать в Новом Орлеане, он так переживал из-за вынужденной разлуки с ней и Элизой. Но, к счастью, им удалось довольно быстро скопить нужную сумму, а теперь нашёлся и такой замечательный дом.
Дом действительно был замечательным, изысканный и добротный, он оправдал все самые смелые чаянья, став не только уютным семейным гнёздышком, но и подходящим местом для приёма гостей из общества, в котором они теперь вращались. Целый месяц миссис Гришейм при бесценной помощи Элизы украшала и обустраивала свой новый дом, пока Томас трудился на благо семьи.
И вот наконец повешена последняя картина, пристроена последняя ваза – наступил долгожданный день переезда. Элиза с удовольствием водила отца по особняку, рассказывая, как здорово они с мамой всё обустроили, пока Луиза накрывала праздничный стол.
Как хорошо было наконец иметь собственный дом, а не просто угол! Весело переговариваясь, разрезать ароматный мясной пирог и обсуждать новости, скопившиеся за день, а когда настанет ночь, разжечь большой камин и сидеть на диване, наблюдая пляску языков пламени.
Элиза засыпала, прижавшись к матери, убаюканная мерцанием огня и голосом Луизы. Гришейм сидел в кресле и курил трубку, с улыбкой поглядывая на них, и тоже слушал сказку.
– И тогда откуда-то из-под потолка послышалась чудеснейшая мелодия из всех, что когда-либо слышала Лотти…
В этот миг раздался мягкий перезвон колокольчиков. Элиза распахнула глаза и увидела, что шкатулка на каминной полке раскрылась, наигрывая незнакомый усыпляющий мотив. Но вместо красивой балерины в коробочке оказалась лишь грубоватая деревянная фигурка, будто мастер не успел закончить работу.
– Томас, что это?
– Наверное, завод не кончился, – Гришейм встал с кресла и разглядывал незаконченную балерину, стараясь не прикасаться к ней. – Пусть танцует, – пожал плечами он.
С этого дня шкатулка открывалась и играла каждый вечер, когда в доме не оставалось никого, кроме Гришеймов. Маленькие колокольчики звенели, наполняя гостиную простой ненавязчивой мелодией. Но каждый вечер мелодия была иной, будто невидимый настройщик ежедневно вкладывал в неё новую и снова и снова заводил пружину.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу