Даниэль Агрон - Площадь

Мой друг, служивший при дворе музыкантом и, по-моему, из-за этого съехавший окончательно, но такой талантливый, это описать невозможно ( да и зачем уже сейчас…), был человек как человек. Потом получил это назначение – нет, многого, конечно, добился, стал отдаляться от нас мало-помалу, потом и вовсе – бросил пить. В-общем, сдох все равно от почек и очень мучился перед этим. Мы все стояли кругом и думали: эх, брат, мы бы каждый за тебя немного поболели, каждый бы жил чуть хуже и меньше, зато – вместе; что теперь попусту говорить.

В-общем, так и ушел, но, когда перешел в окружение прямо к королеве, стал писать дневники, что, конечно, поразительно, потому что никогда такого за ним не водилось, никто бы и подумать не мог. Они у меня хранятся, так, кое-что.

“ … Мне так хорошо, и я иду на работу с радостию. Она такая светлая, эта мысль и, когда идешь, воздух как бы раздвигается и так приятно, если вспоминаешь, как тебя и любят, и ценят. Может, любят – это я немного лишнее говорю, я ведь этого совсем не знаю: меня, может, никогда и не любили, я имею в виду, до этого. Но у меня есть надежда полагать. Потому что это так много – находиться там, куда я сейчас попал – и я должен быть счастлив. А то, как же иначе. Это было бы просто безумно и глупо.

Я склонен думать, что многого не помню или, вернее, помню не то, что надо. А что надо помнить, я тоже не знаю, кто мне, в конце концов, говорил. Я вот думал – получается так: на самом деле же ничего нет, правда? Я имею в виду такие вещи, как горе – правда, один раз было, как будто; я был одет, как на прием, потому что и должен был быть прием, а они стояли в коридоре, и так приятно приветствовали, и заботливо, и еще сказали вдодавок как бы: “Смотрите, осторожнее, потолок низкий, как бы не проломить” , и засмеялись, гадко так вдобавок, вдогонку, я имею в виду.

Но я не очень переживаю, потому что нельзя, даже если ты захочешь, невозможно – зачем же, если так все хорошо? Если разве что вдруг отвлечешься от своего, потому что у королевы, божественного предназначения, – ну, и что, и что тогда? Не знаю, зачем эта какая-то, с непонятно откуда звучащим голосом – я там рос? – но я же нигде не рос… коридор, всегда узкий. Кошек какая-то шерсть; она свалялась там, где-то сбоку, на полу, рядом с каким-то ковриком. Вони-то… тихая и злая.

Я обратил внимание, как красиво и удобно получается, если я улегусь на стол (только сидя) потихоньку, удобнее, и обхвачу голову правой рукой, так, чтобы она захватывала всё с другой стороны, у меня это очень получается, и замечтаю. Это очень хорошо, и никому не обидно, и какое-то время так можно. Я даже больше скажу, (то есть, могу сказать, а то если это никому не надо? – я стал в последнее время очень осторожный…) – я скажу так, что это польза. В смысле, она может получиться, если я так замечтаю, потому что тогда хочется сделать людям добра, а оттого бывает только польза.

Что обидного, если я попью портвейна с какими-то слесарями? Попробуйте, найдите изъян в рассуждениях.

...........................

Я взлетаю, когда я вспоминаю о любимой…

В тот, такой знаменательный день, замечательный день, так получилось, я должен был присутствовать – я же был приглашен! – на вечере, который королева устраивала в честь. Мне трудно передать впечатление, мне трудно все переоценить. Дело в том еще, что вечер, возможно так сказать, был неформален, вы понимаете, надеюсь, что это для меня?

Это была такая магия, такое волшебство. Нас было собрано в центральном зале, только не в большом центральном, а в малом, том, который сбоку слева, если смотреть от Её стороны, откуда она входит. Так вот, она вошла, почти никем никогда не сопровождаемая, то есть, тогда не сопровождаемая, я хочу сказать, так легко, как нету будто всей этой жизни, и овеваемая токами жизни и особого к ней , к жизни, желания, вызывая его же в нас во всех, и так мудро и просто, что я хочу это постичь, как если бы это было самым важным для меня вообще, а может, так оно и есть?

На мне еще был мягкий отложной воротничок без вставки. Она, проходя мимо, неожиданно погладила меня и… По голове погладила, одним движением руки, и я все понял и перевернул свою жизнь в очередной раз, только на этот раз правильно, я… Воздух, такой воздух был вокруг. И мы пели, и обсуждали разные темы, по сути дела, очень важные и очень актуальные, и ощущали важность того, что говорим, и очень, очень любили друг друга.

После беседы был подан всем холодный коньяк”.

Шиз.

Пойду, искупаюсь. Умер ведь человек как.