Иван Державин - Спаси и сохрани. В объятиях власти

– Я удалил вам нерв и вложил в канал болеутоляющее лекарство, – сказал он, закончив работу. – Если боль будет продолжаться или усилится, звоните.

Ночью Графову стало сосем плохо, и он еле дождался утра.

– Значит, я ошибся, – сказал доктор, – не то вложил. Попробуем другое.

И все началось по новой. Был момент, после которого Графов сказал:

– Мне показалось, что я никогда не испытывал такой боли.

– А что ж выдумаете, зубная боль считается одной из самых острых. Если хотите, я вмиг удалю вам зуб. И никакой боли не будет. Он все равно без нерва не жилец.

– Да не уж, потерплю, пусть поживет еще.

Когда он поднимался со стула, доктор сказал:

– Не советую идти к другому стоматологу. Нового он ничего не сделает, только деньги возьмет.

Больше всего Графов страдал от того, что боль мешала писать справку. Временами он был даже уверен, что не закончит ее. Он так и видел перед собой ухмылявшуюся пористую физиономии Громова, да и Федотова тоже. Поэтому, дописав последние строки, он от удовлетворения даже забыл про зуб и уснул. Но ночью он опять проснулся и уже не спал. По дороге на работу он рассказал Козлову о зубе и его лечении, упомянул и про волос, который все время стоял у него перед глазами.

– Не надо было к нему ходить, – сказал Козлов. – Позвонили бы мне, и я отвез бы вас к стоматологу, у которого лечатся все посольские.

– Вы меня отвезите сейчас. Я только отдам справку и скажу торгсоветнику о зубе.

– Лучше, чтобы повез Володя, он знает язык.

– Язык меня не волнует, сам справлюсь.

Отдавая справку Громову, он спросил:

– Не хотите прочитать перед печатью? Может, что подправите, с учетом работы здесь.

Громов пролистал листы, положил на стол.

– Оставьте, я прочитаю.

Он очень не хотел идти к Федотову, тем более отпрашиваться к врачу. Он решил чуть-чуть подождать, надеясь, что зуб утихнет, и направился к своему столу в кабинете Козлова. Кабинет был пуст. Очевидно, Козлов рассказывал торгсоветнику о зубе.

Там речь шла не о нем. Федотов совсем забыл, что Светлана Васильевна с сегодняшнего дня не работала, а без секретаря торгдом остался, как без рук. Срочно был нужен секретарь. Хозяйка категорически возражала против кандидатуры Ольги Павловны, но взамен никого предложить не смогла. Она просмотрела все возможные и невозможные варианты, вплоть до возможных и невозможных евреек – эмигранток. Жены посольских работников либо уже работали, либо сидели с детьми, либо абсолютно не подходили на должность секретаря: не знали язык и не умели даже печатать, не говоря уже о знании секретарского дела. Эмигрантки интересовались в первую очередь зарплатой, а она составляла десятую долю ставки секретаря в стране. Федотов не знал, что делать. И тут неожиданно и резко выступил против кандидатуры со стороны Козлов.

– Вы что, хотите, чтобы посол знал о всех наших делах? – кричал он, наскакивая на огромного Федотова, как дворняга на овчарку. – Или чтобы я допустил этих эмигранток до кассы? Да они в первую же неделю разграбят ее.

Его доводы были настолько убедительны и весомы, что Федотов, забыл посоветоваться еще раз с женой и проговорил хмуро:

– Ладно, оформляйте временно Графову с завтрашнего дня, нет, лучше с сегодняшнего, чтобы успеть сдать почту.

Войдя в свой кабинет, Козлов гордо бросил Графову:

– Я сказа ему, только через мой труп.

– Вы о чем? О моем зубе?

– Он хотел взять секретаря со стороны. Я ему сказал: или Графова или никто. Не знаете, она сейчас дома?

– Думаю, что да.

– Она может сегодня выйти на работу?

– Позвоните ей сами.

Козлов привез Ольгу Павловну через час. Увидев мужа, она спросила:

– Был у врача?

– Еще немного подожду. Может, утихнет, – неуверенно ответил он.

– Хочешь, чтобы я пошла?

– Хорошо, хорошо, сейчас иду.

Подойдя к двери, он глубоко вздохнул и, постучав, вошел.

– Можно, Владилен Афанасьевич?

– Заходите, Федор Павлович. Как устроились?

– Нормально. Вот только зуб заболел. У посольского стоматолога я был два раза. Еще хуже стало.

– Поезжайте к зубнику, у которого наши лечатся, – сказал совсем по – человечески Федотов. – Попросите Володю свозить вас к нему.

– Спасибо, – поблагодарил от души Графов. Настроение у него сразу поднялось.

Володя тоже моментально поднялся и сказал:

– Поехали.

Графову захотелось себя ущепнуть: не во сне ли он? Господи, да что же это такое? Что с ними случилось сегодня?

Посольский доктор оказался прав в том, что австралийский стоматолог делал то же самое, но совсем по – другому. Во-первых он долго мыл руки и, надев хирургические перчатки, долго вычищал и смазывал уже просверленное дупло, затем подправил его, но без сильной боли, опять чистил и мазал и лишь потом заполнил дупло. И все это делал нежно и ласково. И зуб благодарно отозвался, перестав болеть, хотя изредка продолжал напоминать о себе. Возможно, причиной этого был холод в гостинице по ночам. Если все тело им удавалось утеплить, то рот и нос оставались открытыми.