Иван Державин - Спаси и сохрани. В объятиях власти

– Совсем хорошо. Надо идти тебе к врачу.

– Обязательно схожу. В первый же день работы побегу.

Какое ваше впечатление от Графовых? – спросила Любовь Петровна хозяйку уже через час после представления приезжих.

– Вы знаете, даже не знаю, что сказать. Просто теперь все прояснилось окончательно. Он, как я и представляла, уродливый старик, что, правда, не скажешь ней. В какой-то степени она даже эффектна. Но, по всему видно, что она чем-то больна. Потому что очень бледная. Ни кровинки в лице. Наверное, у нее белокровие. Ясно, что медицинскую справку она купила.

– Где их поселил Владилен Афанасьевич?

– Конечно, в гостинице посольства.

– А почему не в Окслее? В гостинице они замерзнут. Она же летняя.

Хозяйка фыркнула от негодования.

– Да вы что, Любовь Петровна, в самом деле? Вы еще предложите поселить их в Хайяте. Нет уж! Не на курорт приехали. Не нравится – скатертью дорога! Да, я вот что я вспомнила о ней. Она намного моложе его и, конечно, не первая у него. Ее дочь ей не родная. Она ей мачеха. Ясно, что она вышла замуж за внешторговца, отбив его у законной жены, чтобы ездить за границу. О любви тут и речи не может быть. И уж, конечно, у нее есть любовник в Москве. Я не удивлюсь, если он вскоре приедет сюда. – Эльвира Николаевна добавила в свою рюмку джина и спросила, понизив голос. – Любовь Петровна, у вас было много любовников? Ведь Анатолий Григорьевич у вас тоже не красавец. Ну, сознайтесь, ведь были?

Н а этот раз ко всему привыкшая Любовь Петровна нисколько не смутилась, а лишь хитро улыбнулась.

– Ну, чтобы не упасть в ваших глазах, да, были и не один.

– Много?

– Если даже я привру в несколько раз, все равно их будет меньше, чем у вас. Мне кажется, нет мужчины, который не хотел бы вас.

От такого комплемента хозяйка так и засияла.

– Как вы думаете, на кого похожа моя Лялька?

Любовь Петровна задумалась. У нее появилась лукавая мысль сказать, что у Ляльки те же глаза и тот же рост, что у президента, но она побоялась переборщить.

– Мне многие говорят, что она похожа на Семина, – подсказала хозяйка. – Я надеюсь, вы знаете, что он был премьер-министром Правительства.

Ей всегда хотелось, чтобы ее окружал ореол таинственности и романтичности. Зная это, Любовь Петровна ответила, кивая головой:

– Я слышала, что, если долго жить в Монголии и быть беременной, то ребенок может родиться монголом.

– Да, я работала с ним с четырнадцать лет, – сказала хозяйка, не поняв, однако, причем тут Монголия. – Но Семин не монгол, а настоящий русский.

– Особенно губы и подбородок у них похожи, – сказала Любовь Петровна как бы с завистью и вздохнула. – Нас бы хоть такие любили, как мой Толя. Где уж нам до премьеров и вице премьеров. Они на нас даже не взглянут, не то, чтобы в постель с нами лечь.

– Что вы говорите? И среди них есть кобели, да еще какие, которые на кого угодно полезут. Я-то знаю. Но чтобы их взять на крючок всерьез и надолго, тут даже при моей внешности нужен, ох, какой тонкий ум, умение и знание способов притянуть к себе. Внешность можно подкрасить. Вот вы, например. Когда вы подкраситесь, вы, можно сказать, симпатичная женщина. Почему бы не обратить на вас внимание и лечь с вами в постель? Даже большим людям. Но ум совсем другое дело. Его ведь не подкрасишь и не вставишь в голову, если в ней пусто.

– Нет, не вставишь, – поддакнула Любовь Петровна. – И это правильно, Эльвира Николаевна. Вы такая умная и красивая. Куда уж нам до вас. Наш удел: рожать от простых смертных, а не от глав правительства.

– Ну, я пошла. На той неделе прилетает фирмач из Москвы. Сорок один год, красивый до экстаза. Представляете? Я уже вся мокрая. У нас могут быть с ним большие дела. Я имею в виду бизнес. На этот раз я сама возьмусь за дело. Мой дурак что-то совсем растерялся. Забыл, зачем я его привезла сюда. Я должна подготовить себя к приезду. Я хочу произвести на него впечатление.

– Вы всегда производите неотразимое впечатление, Эльвира Николаевна. Это ваше предназначение в этой жизни.

Утром за Графовым заехал Козлов, в чей кабинет его и посадили до отъезда кого-нибудь. Кого и когда? Графов знал из кадров, что меняет Володю, но, по всему видно, в торгдоме об этом не знали, и все думали, что он приехал менять именно его. Поэтому и смотрели на него, как на забежавшего зверя.

Вопрос, кого он меняет, Графов задал Козлову. С Федотовым он принципиально, частично ради интереса, говорить не хотел. Козлов был все в той же джинсовой куртке и, кажется, в тех же портках. Только вместо стоптанных ботинок на нем были облезлые кроссовки. Зато под курткой сиял ярко-красный пуловер, казавшийся украденным из чужого гардероба.