Анна Данилова - Рыжая девушка с кофейником

– Но как она могла догадаться, что это именно он убил этих женщин? Ведь их трупы нашли позже ее смерти…

– Возможно, что она оказалась свидетельницей того, как

Гуров перевозил тела в пустой дом или что-нибудь в этом духе… Она явно видела труп со вспоротым животом, иначе бы ничего и не было…

– Ну ладно, Фролов, спасибо тебе за звонок, но ты все равно сволочь… Извини, конечно… – она положила трубку.

Посмотрела в окно: уже светало. И вдруг она метнулась в прихожую, взяла связку ключей Полины и быстро спустилась на площадку между первым и вторым этажом, где располагались почтовые ящики, и открыла ЕЕ ящик. Оттуда посыпалось великое множество предвыборных листовок, приглашений на избирательный участок, на встречи с кандидатами в президенты, рекламные газеты и журналы и, наконец, из этой толщи бесполезной макулатуры выпало письмо… Оно было адресовано Лене, но почему-то лежало в Полинином почтовом ящике. Как же могло получиться, что Лена ни разу не заглянула в ее ящик? Что, не было такой инструкции?

Она прочла письмо здесь же, в подъезде:

«Дорогая Лена, пишу тебе, потому что ты – единственно близкий мне человек. Не хочу обидеть Наташу, я ее очень люблю, но у нее есть Логинов и она не так одинока как ты. У меня нехорошие предчувствия… Пишу письмо ночью, потому что днем не могу это делать: у меня такое чувство, будто за мной следят, за каждым моим шагом… Человек, которого я еще вчера так любила, оказался убийцей. Я сама видела, как Гуров переносил тело женщины, завернутое в белую простыню, на второй этаж одного старого дома… Лучше бы я было в это самое время дома… И черт меня дернул проследить за ним… Понимаешь, я знала, что у него нет машины, поэтому страшно удивилась, когда увидела его в белых жигулях… Он проехал мимо меня – я вышла из дома за хлебом – и я узнала его. Остановила такси и поехала следом. Он долго не выходил из машины, ждал, наверно, как стемнеет… А я, отпустив такси, стояла за углом дома и следила за ним… Я думала, что у него свидание с женщиной… И вдруг, представь, он открывает багажник и, постоянно оглядываясь, достает оттуда нечто белое и длинное, похожее на безжизненное человеческое тело… И скрывается с ним в доме. Я тоже зашла следом и спряталась за входной дверью… Я слышала, как он поднялся на второй этаж… Леночка, дорогая, может, я делаю глупость, что посвящаю тебя в это, но мне страшно… Завтра утром я буду себя ругать за то, что написала тебе все это, но сейчас я просто умираю от страха… Понимаешь, он вышел из дома и на этих же белых жигулях уехал, а я поднялась на второй этаж и нашла в одной из дальних комнат труп женщины… Ты знаешь, я не из пугливых, не из тех, кто падает в обморок при виде мертвеца. Я видела своих подруг, которых насиловали до смерти, которых мучили и издевались… Я и обмывала их, и хоронила и даже один раз присутствовала при бальзамировании… Но такого, что я увидела там, в этом старом доме, мне не приходилось еще видеть… И тогда я все поняла. Поняла, ЗАЧЕМ Я БЫЛА ЕМУ НУЖНА… Потому что не я ему была нужна, а то, что во мне и то, чего уже давно нет… Понимаешь, Леночка, за все в жизни приходится платить… И я заплачу. Но сначала заплатит он. Поэтому я и пишу тебе… Запомни, что бы со мной ни случилось, все, что у меня есть, будет принадлежать тебе… Я высылаю тебе вместе с письмом копию своего завещания. (Будет лучше, если ты по этому вопросу обратишься в Москве к адвокату Кирсанову Льву Яковлевичу.) Я знаю, что ты завидовала мне, моему образу жизни… Я не хотела бы, чтобы ты стала такой же как и я, чтобы прошла весь этот страшный путь… Пусть хотя бы у тебя все будет хорошо. Будь счастлива. Мне не звони, не приезжай… Если я сумею выкарабкаться, то вернусь сама. В крайнем случае обратись к Наташе Ореховой, она живет в С. вот ее телефон… Она свой человек и ей ты сможешь показать это письмо…

Ну все, у меня кончились сигареты… А ведь мне нельзя курить, это может отразиться на моем маленьком… Как жаль, что моя мама не увидит его… Целую, твоя Полина.

P.S. Поливай цветы и вытирай пыль, как я тебе говорила.

Будем надеяться только на хорошее.»

Наталия разрыдалась прямо на лестнице. Она сидела на ступеньках, закрыв ладонями лицо, и не в силах унять внутреннюю дрожь, полностью отдалась своему горю… Она вновь была слабой и беззащитной Наташей Ореховой, уязвимой и страшно закомплексованной, воспринимающей мир, как надвигающуюся на нее огромную темно-серую тучу, неотвратимую и холодную…

Успокоившись, она вернулась к Валентину, свернулась рядом с ним на постели, прижавшись к нему всем телом, обняла и вскоре уснула.