Евгения Галкина - Будни Снежной бабы

О том, что отец Галю вовсе не воспитывал, Славик оказался не в курсе.

Его эти вести ничуть не смутили, и долго еще после похорон Галя пыталась избавиться от его навязчивого присутствия в своей жизни. Он был женат, о чем постоянно говорил, но находил время преследовать Галю, – ловил ее после училища, встречал утром у дома, приобнимал, хохотал и сально шутил.

Галя вымученно улыбалась. Она, вежливая хорошая девочка, только что окончившая школу, никак не могла понять, что же ей делать с этим нежданным кавалером.

– Разбирайся сама, – сказала ей мама. – Сама его приманила.

Галя не понимала, как она могла приманить этого человека, но чувствовала теперь вину перед ним: словно она, будто волшебный фонарик, посветила ему, пообещала тепло, а после пытается обмануть и бросить в темноте.

Чувство вины не давало ей сделать то, чего физически требовало ее тело: оттолкнуть этого отвратительного ей, плохо пахнущего чужого мужчину, накричать, выгнать его из своей жизни навсегда.

К счастью, ситуация разрешилась сама. Как-то Галя бежала по улицам после училища, а Славик топал рядом, прихватывая ее то за плечо, то за бедро и курлыкая что-то по обыкновению: какие-то обещания, требования, шутки…

И тут навстречу им выкатилась белая от гнева женщина, небольшого роста, черноглазая.

Славик увял и перебежал на ее сторону, а в сторону Гали кивнул небрежно:

– Привязалась шлюха малолетняя, Нин, не поверишь… каждый день объясняю, что ничего не будет у нас с нею…

Женщина устало отвела глаза. Посмотрела на Галю. Галя ожидала ненависти, отвращения и унижений: думала, что женщина сейчас накричит на нее, может, ударит…

Она ничего не сказала и увела за собой Славика прочь из Галиной жизни.

Вздохнув с облегчением, Галя снова погрузилась в ожидание принца. Второй «кандидат» появился, когда она устроилась на первую работу, в ателье по пошиву и ремонту верхней одежды.

Звали его Геннадий Васильевич.

И был он так же пузат, неопрятен и тоже хохотал над собственными сальными шутками. Люба, узнав о новом ухажере Гали, назвала его и Славика «астральными близнецами».

Дело осложнялось тем, что Геннадий Васильевич был хозяином и директором ателье. Под его началом работали шесть женщин, и минимум трое из них входили в его гарем. Галю предупреждали, что к хозяину желательно проявлять симпатию, иначе на незадачливой работнице может повиснуть огромный долг на невзначай испорченную шубу или дубленку.

Была одна такая, говорили они, то ли Оля, то ли Оксана: не нравился ей Геннадий Васильевич, совершенно не нравился, и вот – р-раз! Приходит она, а норковая шуба, отданная на починку, разрезана в трех местах, и даже с подкладкой! Да так, что ни один мастер не восстановит… А стоила та шуба двести тысяч! И что случилось дальше с этой Олей или Оксаной, бог весть…

Гале было двадцать два. Она считала, что мир поступает с людьми по справедливости. Если делаешь кому-то плохое – с тобой плохое и случается. А если не делаешь? То что же с тобой случится?

А разве плохо – не хотеть лежать голой на раскроечном столе под толстым старым и снова женатым хозяином ателье? Разве плохо ждать своего мужчину?

И Галя была спокойна. Спокойна она осталась и тогда, когда увидела мастерские разрезы на шикарной итальянской дубленке, принесенной в ремонт импозантной и очень суровой дамой лет пятидесяти.

Она была спокойна, даже не плакала. Просто оборвалось внутри раз и навсегда чувство, что она что-то понимает в жизни, или – что научится понимать. Мир стал сложным и непонятным. От него хотелось забиться в нору, спрятаться там раз и навсегда.

Выручила ее тогда Любава, так удачно выскочившая замуж за сына местного бизнесмена. Конечно же, выручила в долг, но зато сразу и без процентов.

– А о чем ты думала, когда женатому начальнику глазки строила, а к себе не подпускала? – сказала мать Гале. – На что надеялась? Вот он тебя и наказал.

И снова Галя ощущала вину и еще горе, – словно ее выкинули одну на необитаемый остров и никогда больше не случится увидеть родной дом.

Чтобы выплатить поскорее долг, она принялась шить на дому, в квартирке, оставшейся от Галиной бабушки в наследство. Любава подкинула идею: подрабатывать в ДК.

– Там у нас одни женщины и ни одного пузатого шакала, – сказала она, и это стало важным фактором в выборе новой работы. Платили мало, зато времени свободного было много, и Галя постепенно погружалась в ту безопасную дрему, о которой мечтала.