Ирина Рейнгард - Если ангел стоит за спиной

Без дела слоняясь по городу, я часто встречаю таких же, как и я. Но, если быть честным, схожусь я с ними лишь серым свечением, исходящим от «тел», хотя в данном случае уместнее было бы сказать – свечением душ. Кое-кого видно издалека, а некоторых трудно разглядеть и на расстоянии вытянутой руки. Очень удивительно, но их не так уж и много (ведь если задуматься о том, что после смерти души не покидают Землю, а остаются среди живых, то мир уже должен быть просто переполнен такими, как мы). Практически все «серые», как я их про себя называю, с кем я решился заговорить, помнят свою прошлую жизнь, знают, кем они были, где жили, где работали, куда ездили отдыхать со своей семьей или друзьями. Этот факт зачастую наводит меня на грустные мысли о том, почему же я совершенно не помню своего прошлого, в чем моя особенность. Но, как бы я не жаждал знать все о своей прошлой жизни, мне совершенно не хотелось обременять себя воспоминаниями и о смерти тоже. Как ни странно, но это любимая тема для обсуждений между «серыми». Недавно, кажется, 3 дня назад (я часто теряю счет дням ввиду их постоянного однообразия), я повстречал на улице парня, неспешно гуляющего по парку. От него исходило очень яркое сияние, отливающее золотом. Это говорило о том, что трагедия произошла совсем недавно (этот вывод я сделал сам после долгого анализа историй о смерти «серых» – чем больше времени проходило с момента гибели человека, тем более тусклое было сияние его души, оставшейся блуждать на Земле). Глаза его навсегда потеряли жизненный блеск, и в них можно было прочесть лишь неосознанность дальнейших действий и полное отчаяние. Я долгое время блуждал за ним по улочкам, паркам, скверам, но все никак не решался заговорить. Парень сам рассекретил меня и, приподняв тяжелые веки, неспешно произнес: «Ну, спрашивай уже». Оказалось, любопытных душ не так уж и мало. Большинство из них будто бы приковано к определенным местам, где они жили или умерли, и поэтому новенького «серого» сложно не заметить и, конечно, сложно не заинтересоваться его историей. Егор, так звали того парня, в красках рассказал мне историю о несчастном случае, произошедшем с ним на работе (обрушилась крыша производственного склада, где трудилась бригада из пяти человек).

– Так представляешь, нашим родным до сих пор компенсацию не выплатили, мы уже всей бригадой собирались и к директору нашему ходили, так толку-то, нас же не видно и не слышно. Мы и кричали, и впятером на него кидались, в общем, итог один – мы призраки, а он живет и радуется, – Егор обреченно замолчал, потом посмотрел на меня и приготовился слушать мой рассказ.

Но, как и много раз до этого, собеседник быстро потерял ко мне интерес, правда, не забыв переспросить: «Что, совсем ничего не помнишь?», и поплелся дальше по скверу, оставив меня одного. Я не раз задавал себе вопрос: что лучше – не помнить совсем ничего или же помнить и жизнь, и смерть. Скорее всего, я бы не хотел помнить подробности того, как и при каких обстоятельствах остановилось мое сердце, но в то же время убеждал себя, что, возможно, счастливые моменты моей жизни оттеняли бы столь ужасное воспоминание о смерти. Споря сам с собой, по поводу этого вопроса я так и не пришел к определенному выводу.

Сидя на лавочке (наша удивительная особенность – мы с легкостью проходим сквозь любые двери и стены, но при желании можем сидеть где нам вздумается, не проваливаясь вниз), я снова задумался о своем существовании: почему я все же ничего не помню? Как я был вырван из собственного тела? Большинство «серых» после смерти видели, как их близкие страдают, упиваются горем, готовятся к похоронам. Также они присутствовали на кладбище и собственных поминках, а потом и вовсе приходили проведать свою же могилу – как родственники ухаживают за ней? Но я даже не знал, где я похоронен, где мои родственники и были ли они у меня вообще?

Изо дня в день я гулял по городу, пытаясь вспомнить хоть что-то, часами мог стоять на набережной или мосту в надежде на то, что приятный шум воды разбудит во мне хоть какие-то чувства или воспоминания. Иногда я разговаривал с такими же, как и я, а иногда выбирал себе «жертву» из людей и сутками ходил за ней по пятам, наблюдая за жизнью, которой я был лишен. Мне очень хотелось быть замеченным, услышать: «Боже мой, в нашем доме призрак, нужно вызвать священника или экстрасенса» или что-то в этом духе. Я часами напролет сидел нос к носу к «предмету моих исследований», корчил рожи, кричал, колотил кулаками, топал, визжал несвойственным мне голосом, но, к моему огромному сожалению, меня совершенно никто не видел и не чувствовал, я был невидимкой, меня не существовало в этом мире. Парадоксально, как много людей, которые не ценят свою жизнь, не наслаждаются каждым моментом. Их дни однообразны, скучны и совершенно не наполнены смыслом. Я был уверен, что все мы пришли на эту Землю для какой-то цели, важной миссии. Свою я, наверное, уже выполнил. Иначе как могло случиться, что я умер молодым?