Арина Зарудко - Под тенью вечности

– Что за глупости ты говоришь, родная? Я же только с тобой. Я ценю тебя выше других.

– Ха! Ты вообще ничего не ценишь в этой жизни. Ничего и никого. Ты только терзаешь меня бесконечно. Я ни на кого более не могу смотреть. Ни о чем-то думать, ни чем-то заниматься – везде только ты!

– Что ты прикажешь? – Процедил он, закурив.

– Отпусти меня. Отпусти, если я не способна сотворить твое счастье.

Он посмотрел на эту прелестную фигуру, словно высеченную из мрамора, на эти серые глаза, отливавшие то зеленью, то синевой, то вовсе золотом, на эти золотистые пышные локоны, на манящие розовые губы… Столько чувства выражал ее взгляд, ее поза, но он ничего не понял и проронил лишь:

– Ты чертовски красивая. Вот же злодейка! Как ты смеешь быть такой красивой? Я не хочу, чтобы чужой взгляд касался тебя.

Очень долго тянулись дни, полные неясности. Она прекращала писать ему, пыталась забыться в обществе других молодых людей, но ничего не помогало – он словно въелся в ее сознание, в ее душу. Однако настал момент, и Черников все же решился на серьезный шаг. Как? Как такой человек сумел перебороть себя? Он позвал Ирину на разговор под предлогом того, что ему необходимо ее увидеть для своего душевного покоя, она нужна ему как друг в данную минуту, как утешитель, как родная душа, находившаяся всегда подле него. Они встретились в беседке, овеянной кустарниками дикой розы, и он произнес важные слова. Она, разумеется, согласилась отныне принадлежать лишь ему.

С самого начала все было странно… И то, как он наспех сообщил близким о помолвке, и знакомство с семьей Астаховых, да и подготовка к свадьбе шла непомерно ускорено. Пара рассчитывала обвенчаться в августе, через месяц после помолвки. Но венчанию, как догадался читатель, не суждено было состояться: за несколько дней до ключевого события, жених сообщил невесте, что не может пойти на это. Страшно представить состояние брошенной женщины, которая совсем недавно стояла на пороге счастливой жизни, в которой она могла чувствовать себя любимой, защищенной и дарить свою любовь.

– Я слишком поздно это осознал… Я не создан для брака. Я причинил тебе боль, и это убивает меня. Но я не могу тебе врать. Не могу надеть оковы на твои тонкие ножки. Это выше моих сил. Может, я глупец, но это я. Я останусь глупцом, но честным перед тобой и Богом.

Везде сплошное «Я». А что можно требовать от человека, поистине любившего всегда только себя? Славно, что они не женились ни в первый, ни в последний раз. Выяснилось, что Михаил променял счастье с заботливой, интеллектуально развитой и бесконечно любящей его женщиной на легкодумную связь с юной танцовщицей, которой мы даже не будем приписывать характеристики. Эта связь оказалась прочнее, и через месяц юная танцовщица уже перевезла свои бальные юбки в комнаты Черникова. Что происходило с Ириной, брошенной, униженной, раздавленной, при этом знавшей все подробности дальнейшей личной жизни сбежавшего жениха, не трудно представить. Она погрузилась в учения: много занималась различного профиля науками, читала без разбора, совершенствовала свои навыки в стихосложении, музыке и рисовании. Как ни странно, занятые самосовершенствованием будни залатали ее разбитое сердце. Она слышала новости о Михаиле, разносившиеся по Москве, к тому же он был хорошим знакомым ее брата, но эти новости более ее не трогали, они остались лишь отзвуком в ее глухом, опустошенном сердце. К слову, пришлось немало похлопотать, чтобы отмена свадьбы не приняла огласки. Тем не менее, сплетни подобны песку, просачивающемуся сквозь пальцы, и, конечно, многие знали о случившемся. Александр Астахов, глава семьи и человек влиятельный, слишком любил свою дочь, чтобы уличать ее в чем-либо. Он платил бешенные деньги за ее образование, не отказывал ей в роскошных апартаментах и нарядах, отправил с супругой на лечение горным воздухом в Швейцарию. Черникова он возненавидел всем сердцем и всеми возможными путями пытался уничтожить его. Он пользовался связями, средствами, пока однажды Ирина не прознала про это и не заявилась к отцу с просьбой:

– Он не стоит того, чтобы думать о нем. Господь видит и знает все. Жизнь еще выпустит когти. Прошу, оставь его, это все нужно позабыть. Ради меня, ради моего спасения.

И все было забыто… До поры, до времени, разумеется. До той поры, пока Ирина одним осенним днем не получила от него письмо. Он любил появляться из ниоткуда и уходить в никуда, посему она не удивилась, но дрожь на мгновение объяла ее. По началу, Ирина не хотела отвечать на его послания, но Черников не отступал и стал делать это настойчивее. В последнем письме он написал: