Человек подошёл к Тому и заговорил с ним. Вдруг щенок ощутил сильный звон в ушах, который лишь нарастал. Голова резко заболела, и всё поплыло перед глазами. Он подумал, что сейчас потеряет сознание, но внезапно всё прекратилось. Щенок медленно поднял голову и на мгновение подумал, что оглох, потому что вокруг не было ни единого звука. Прошло несколько минут, и слух стал возвращаться, словно кто-то прибавлял громкость на телевизоре. Он посмотрел на Тома, который продолжал беседовать с незнакомцем. Когда они закончили разговор, человек в плаще сделал несколько тяжёлых шагов навстречу к щенку и, указав в его сторону длинным кривым пальцем, спросил:
– Советуете его?
– Да, – ответил Том. – Он самый крепкий.
Человек утвердительно кивнул.
Мэри молча стояла в стороне и, скрестив руки на груди, с тревогой смотрела на незнакомца.
– Может, ещё кого возьмёте? – спросил Том. – Они так легче адаптируются.
– Нет, – сухо ответил тот. – Мне нужен только один.
Воцарилась гнетущая тишина, которую прервала жена Тома:
– Он очень хороший, вы только с ним подобрее…
– Милая, – осторожно прервал её Том, – я думаю, мистер Блэк знает, как обращаться с собаками.
– Безусловно, – сухо ответил незнакомец, – у меня было по меньшей мере десять кобелей.
Мэри хотела ещё что-то сказать, но, поймав взгляд мужа, промолчала.
Человек сделал несколько шагов вперёд и поднял с земли большого чёрного щенка, крепко держа его за шкирку. Тот извивался и скулил, а незнакомец внимательно его рассматривал. Мэри, приложив ладонь к губам, резко развернулась и направилась в обратном направлении.
Тучи снова заполнили небо, Фрост даже не успел о чём-либо подумать, прежде чем провалился во тьму. В большом двухэтажном доме с красной крышей щенок снежно-белого окраса тихо поскуливал во сне, быстро перебирая задними лапами.
Никогда не забуду, как в ту ночь, проснувшись, я поднялся, чтобы попить. Я стоял у миски, лакая тёплую воду, и вспоминал странного человека в плаще. Утолив жажду, я подошёл к моим братьям, которые спокойно сопели, и завалился около одного из них. Я сразу и не заметил, что в ту ночь в нашем вольере стало на одного щенка меньше.
Все мы очень переживали из-за того, что пропал Браун, минуло несколько дней с той ночи, а он так и не вернулся. В голову лезли плохие мысли, но я убеждал себя в том, что всё наладится. Когда Мэри, как обычно, вязала, сидя в своём коричневом кресле, я подошёл к самому краю вольера и стал внимательно на неё смотреть. Вдруг она знает, куда пропал Браун? Заметив мой взгляд, она отложила спицы на подлокотник и, подойдя к вольеру, взяла меня на руки. Я попробовал спросить о брате, но вместо слов смог издать лишь негромкое поскуливание. Она по-доброму улыбнулась и, почесав за ухом, сказала, что не понимает. Казалось, мы так просидели целую вечность, прежде чем я заснул. Я лежал с закрытыми глазами и с грустью думал: «Как жалко, что людям всё нужно объяснять словами, неужели они не замечают, что порой глаза говорят гораздо больше?»
На следующий день Том принёс несколько игрушек. Мы с удовольствием проводили всё своё время, соревнуясь друг с другом, больше всего нам нравилось перетягивать небольшого жёлтого кота: один из нас брался за его голову с маленькими ушами, а другой – за хвост. Почти всегда я проигрывал, мне постоянно не хватало сил, чтобы соревноваться на равных. Братья смеялись и говорили, что я очень слабый, чем меня расстраивали. Однажды Тоби так резко дёрнул игрушку, что я, не удержавшись на лапах, упал прямо в миску с водой, она разлилась по всему полу, намочив мою шерсть. Заметив это, к вольеру подошла Мэри и стала смеяться, она взяла меня и, завернув в полотенце, положила к себе на колени.
Том всё позже возвращался с работы, видимо он сильно уставал, потому что почти сразу после того, как поужинает, – ложился спать. В те редкие моменты, когда он приезжал пораньше, они с Мэри лежали на диване и смотрели телевизор, он гладил её по волосам, а она от этого засыпала, смешно посапывая.
Люди, которые раньше приходили к нам в гости, перестали появляться в доме. В один из вечеров Том и Мэри немного повздорили, она пыталась в чём-то его убедить, а он говорил, что так делать нельзя и постоянно повторял: «Мы всех не прокормим». Я не понимал, кого они там кормят, но был готов делиться своей едой, лишь бы они не ругались. В тот вечер Том ушёл в спальню, а его жена осталась в кресле. Она сидела, грустно смотря на нас, а мы и не знали, что думать.
Читать дальше