Максим Савельев - Эпоха вечного лета

– Ну что?! Так трудно сообразить, Максим?! Видишь же, что руки в муке! Помоги ей! Братик называется! – вспылила бабушка. Я брезгливо взял платок и нежно поводил им у Женечки под носом.

– Господи! Да нормально в ладонь возьми… вот. Сморкай! Башку ей не трепыхай! Другой рукой башку придерживай! Вот так! Всё! Марш спать!

Этот вечер цинично добавил проблем в мою и без того замороченную жизнь. Высмаркивать Женечку теперь стало моей прямой обязанностью. Впрочем, это было несложно. Голова её находилась на уровне моего пупка, а поступательно-вращательному процессу высмаркивания я обучился довольно быстро. Единственным моим условием было не подходить ко мне, ежели платок уже был в соплях. Женечка разумно разделяла мои взгляды, всякий раз прополаскивала платок и тщательно его отжимала.

В один день, когда дед был на работе, а бабушка мариновалась в бесконечных очередях за продуктами, я и два моих закадычных друга – Серёга и его младший брат Саня, живущие напротив, – решили починить велосипед. Велик был старый. Цепь то и дело слетала. Прочно установив «на рога» железного коня, мы с видом инженеров-рационализаторов искали причину сложнейшей поломки. Обсудив все возможные варианты и сделав только нам одним понятный вывод, мы принялись за починку. Предприятие сопровождалось запахом солидола, постоянным сплёвыванием сквозь зубы и лёгкими полуматерными жаргонизмами.

Женечка играла неподалёку. Жертвой её игры на сей раз стала соседская кошка, которую надо было постоянно кормить из бутылочки, пеленать, укачивать, укладывать спать и катать в игрушечной колясочке. Благо кошка была ласковая, любила, когда её тискали, и роль маленькой лялечки оказалась ей не в тягость. Единственной неприятностью в этот прекрасный день и стали Женечкины проклятые сопли. Через каждые десять-пятнадцать минут сестрёнка подходила ко мне, одной рукой укачивая в коляске кошку, а другой волоча мокрый, не до конца отжатый платок, и тоненьким, гнусавым голосом вещала: «Баксиб, Баксиб, у бедя сокли». Причем слово «сокли» она произносила противно-протяжным, гнусавым голосом… «Со-о-о-окли». Я мыл под колонкой руки и высмаркивал Женечку. Потом под этой же колонкой Женечка споласкивала платок и удалялась.

Через какое-то время пацаны уже не могли сдерживать смех.

– О, сокли идут! – хихикал Саня, завидя Женечку, волочащую коляску с завёрнутой в полотенце кошкой и с платком на вытянутой руке.

– Чего мы мучаемся, Макс?! Давай соклями смажем цепь, и всё! – подливал масла Серёга.

Мне, по правде сказать, тоже было смешно. И надо же было такому случиться – в тот самый момент, когда я больно прищемил палец пассатижами и, скорчившись, прыгал, подошла Женечка, затянув своё: «У бедя со-о-окли».

– Ах, сокли! Сокли у тебя?! Когда эти твои блядские сокли закончатся?! – взбесился я. И, выхватив платок, стал его топ тать. Рукой, с которой чуть ли не капал солидол, я яростно размазал сопли по всей Женечкиной физиономии. Опустив голову, Женечка постояла какое-то время и тихо побрела в сторону дома, волоча за собой коляску. Когда боль утихла, я вымыл под колонкой руки и лицо, сполоснул поруганный мною платок и пошёл за ней. Женечка, сидя на узкой деревянной лавочке, беззвучно плакала. Рядом с ней безмятежно умывалась ласковая кошка. Я увидел огромные, капающие на её платьице слёзы, и мне сделалось так больно, как не было ещё, наверное, никогда.

– Прости меня, Жень… – смог только выдавить я. Женя спрыгнула с лавочки и, уткнувшись лицом мне в живот, обняв меня, заревела уже в голос. Я почувствовал на себе её горячие слёзы. Всю эту боль! Это была боль пошатнувшейся обнадёженности. Мне было страшно. Мы долго стояли так. И я просил прощения у своей сестрёнки первый раз в жизни.

Прошло пару дней, и всё забылось. На выходные мы с бабушкой поехали в нашу городскую квартиру по случаю какого-то собрания ЖКО. Бабушка взяла меня с собой в качестве тяговой силы. Какие-то банки и бутылки вздумалось ей перетащить из дома в кладовку. Ну да не суть… Когда в понедельник мы вернулись обратно, нас, сходящих с автобуса, приметила Женечка и побежала навстречу. Из обрывков фраз запыхавшейся и радостной Женечки мы поняли, что платок ей больше не нужен.

– Что, сопельки прошли? – умилённо защебетала бабушка. – Да ты ж моя сладкая!

– Да де прошли! – всё так же гундосила Женечка. – Стойте, сботрите, как я убею!

С этими словами Женечка встала напротив и, чуть наклонившись, резко сморкнулась, зажав одну ноздрю пальцем. Сопля смачно шмякнулась на асфальт и застыла.