Евгений Пышкин - Хранитель. Повесть

Ирина села за стол. Надо, решила она, освободить голову от второстепенных дел. Мысли надо привести в порядок, став как чистый лист, что не исписан ненужными словами.

Императрица взялась за перо и строчки красиво стали ложиться на бумагу.

Она вспомнила, как в шутку говорила придворным, что пишет слишком много, даже очень много, больше, чем все ныне живущие мудрецы.

Луч внимания Ирины раздвоился. Один из них следил за словами, что выходили из-под пера, а другой нырнул в прошлое в самое начало ее нелегкого пути. Тогда никому не известная девочка из захудалого дворянского рода приехала в эту страну. Ей предстояло стать женой императора, быть тенью, но она не смирилась с сим положением. Надо было стать частью страны и изучить ее традиции, повседневный уклад, историю. Как трудно давался язык, как тяжело выводились буквы, но Ирина мелкими шажками двигалась к цели и знала, что станет государыней. Конечно, она так не говорила вслух, даже мыслей не возникало, но теперь, когда письмо к фавориту было закончено, Ирина все поняла. Подспудно она шла именно к этой цели, боясь назвать ее, чтобы не спугнуть. Или, как говорили в этой стране, чтобы не сглазить.

…

Следующий день прошел в делах государственных, ну, а дела семейные… Ирина провожала экипаж сына и невестки. На ступенях собралась свита. Старый канцлер перед самым отъездом открыл дверцу кареты и стал что-то говорить. Видимо, Бориславу.

– Что вы говорили цесаревичу? – спросила государыня, когда экипаж тронулся в путь.

– Я пожелал счастливого пути, ваше величество.

– Долго же вы желали счастливого пути. Не слишком ли много слов?

Канцлер промолчал в ответ.

Он действительно пожелал доброго пути, но еще попросил великого князя:

– Не о чем не беспокойтесь. И да, по прибытии обязательно сдружитесь с Францем.

– Откуда вы знаете, что в моем путешествии его страна стоит первым пунктов среди прочих визитов?

– Это мой маленький секрет, – улыбнулся канцлер, вспоминая письмо Антона, отца Франца. По прочтении царедворец сжег то письмо.

Маслянистые глаза канцлера блеснули желтым светом. Казалось, в глубине зрачков мелькнуло пламя. Пламя, в котором исчезло письмо короля Антона.

– Опять секреты? – устало выдохнул Борислав. – Безусловно, я люблю секреты, это моя слабость. Но только сейчас мне не нужно тайн.

– Думаю, Франц раскроет вам все тайны. Доброго пути, – произнес канцлер, выделив слово «все».

Обрюзглое лицо старого царедворца исчезло. Дверь кареты затворилась мягко. Экипаж отправился в путь.

– Франц? Старший сын Антона?

– Да, – ответил Борислав жене.

Они еще о чем-то поговорили, но диалог оказался вялым и вскоре прекратился сам собой. В молчании Борислав питал чувства ожиданием новых встреч. Он представил, как выглядит Франц. Наверно, высокий и худой, но, безусловно, с изящными манерами. Немного сух в общении, но учтив, как и его отец.

Борислава укачало под неспешный ход мыслей. Он уснул.

Очнулся же он от тихого звука, будто кто-то скреб ногтями. Мелькнула мысль, что, видимо, пьяный пытался схватиться за ручку с той стороны дверцы, но каждый раз терпел неудачу. Мысль позабавила, но в следующее мгновение веселье как рукой сняло. Борислав был в карете один. Жены рядом не оказалось. Цесаревич вжался в спинку и теперь с ужасом ожидал, что сделает с ним неизвестность. А неизвестность настойчиво скреблась в дверцу. Карета увеличилась в размерах. Борислав продрог от холода, хоть печь под сидением дышала жаром. Наконец все стихло. Цесаревич боязливо сосредоточил взгляд на маленьком окне. Но по ту сторону не было и намека на человеческий силуэт. Дверца распахнулась. Перед Бориславом предстал Франц именно таким, каким он себе его и представлял.

– Ваше императорское величество! – воскликнул Франц, снял треуголку и низко, чуть не до земли, поклонился.

Борислав, все еще напуганный, вперил взор в парик незваного гостя. Странно, оттаяли мысли, почему у Франца косица переплетена с белой лентой?

– Вы не рады моему приходу? – удивился Франц, подняв взгляд.

– Нет, что вы. Я рад. Я очень рад.

– Тогда позвольте. – Франц откинул складные ступеньки у порога кареты и протянул руку. – Мир приветствует Борислава Великого. Я же ваш ничтожнейший раб жду милости.

Борислав протянул руку в ответ. Он осторожно сошел по ступеням и замер в недоумении.

– Где мы, Франц? Вокруг ничего нет. Все белое. Что это за место?

– Как проницателен ваш ум. Вы сказали, что ничего нет, и это лучшее, что можно сказать об этом месте. Мы нигде, ваше императорское величество.