Леонардо Ди-Скайфари - Башни Судеб. CD-1/ Лабиринт Снов?

Все. Толпа смолкла, шокированная убийством, произошедшим на ее глазах и взгляды всех в ужасе устремились на кибера, с улыбкой торжества разглядывающего свой кулак, в который раз, хорошо послуживший ему. – Что, жалкие развалины?! – презрительно процедил он. – Жалко? Так будет со всеми, кто помешает воплощению Воли Рас-Порядка, нам – cупер-киберам! А вы, ничтожные железяки, не забывайте, что всех вас мы вправе хоть сейчас отправить на разборку!! Право на нахождение в рядах киберов имеют только те, кто доказал полное соответствие с принципами 3 Интеграла – высшего закона нашей механической совершенной цивилизации, а пока ваша первейшая задача трудиться на благо нашего бездумного мира и не сметь мешать работать нам – символам третьего интеграла, суперпустым киберам, как это жалкое подобие настоящего робота!

И кибер с улыбкой пнул острием сапога груду оплавленных микросхем под ногами, еще мгновение назад бывшую андроидом, пусть не человеком, но все же существом живущим, дышащим, и примитивно, в рамках Третьего Интеграла запрещающего мысли, все же радующимся серой реальности вокруг.

– Наверняка он имел мысли, – сказал кибер и сплюнув, добавил: – но мы этого теперь никогда не узнаем, – и он затрясся в приступе смеха, оглушительно грохоча отполированным корпусом и напоминая в этот момент деревянную марионетку в дешевом театре, неумело дергаемую за веревочки. Резко прервав гнусный скрежет своего смеха, он приосанился, и свирепо обведя толпу взглядом глаз-ламп, рявкнул:

– Ясно?!! А ну приветствие, болваны! – Да здравствует третий интеграл, – дрожа от страха, нестройно прокричали андроиды, и замолчав, покорно уставились на кибера, ожидая его слов.

Но все, новое событие совершенно переключило внимание их пустых голов, не способных воспринимать два события сразу, и они – вуаля, позабыли об унижении, которому подверглись минуту назад. Медленно, словно смерть, к башне подъехал робот-убийца. Узкое пространство площади заполнил грохот серых гусениц и в соседних небоскребах, не выдержав ультразвука движения машины-убийцы, начали лопаться стекла… «Бимм-базз». Покрылись они сеткой трещин. «Динн-донн». Жалобно простонали они в страдании погибающего совершенства и сверкающей лавиной рухнули вниз, с оглушительным звоном рассыпавшись вокруг… «КРАК», захрустели осколки под ногами толпы, но она не заметила этого, ведь зрелище разворачивающееся перед ней было куда интересней.

С тупоумной неотвратимостью отлаженного механизма из черных недр робота выдвинулась узкая лапа, и, сверкнув в свете солнца длинными пальцами-клешнями, слегка подергивающимися в предвкушении жертвы, с зубовным скрежетом стала вытягиваться вверх, к цели своего автоматического существования, уничтожению ненужных, не по приказу счастливых объектов, смущающих своей яркостью спокойную мертвую пустоту идеального Государства-Города. Толпа заревела, с вожделением ожидая развлечения столь редкого в городе, уничтожения живого, давно истребленного работой таких вот, как это зловещее орудие смерти, роботов-убийц.

Трель птахи, не подозревающей ничего, становилась все громче, скрежет все сильней, пение птички заполнило окружающее пространство, и, слившись с мелодией солнечных лучей, образовало на миг чудную сказку лета, радость беспечного существования в прохладно-мощных порывах ветра, она пела гимн свободы, гимн солнцу, так приятно обнимающему своим теплом ее маленькое пушистое тельце, пела о счастье скользить среди воздушных потоков, все выше и выше, туда, где мир внизу превращается в смутный неясный образ и где парят такие же как она, любящие пить полураскрытым клювом упоительный нектар полета, сконденсированными каплями влаги застывший в разреженном воздухе…

Но, она только вызывала злость у роботов, желавших поскорее уничтожить это пение бесконечной свободы. Их ватные уши, привыкшие к лязгу механизмов и вою психо-раш-музыки, не могли долго воспринимать такое чудо, и некоторые из железяк, сотрясаясь от перегрузки, уже стали валиться на площадь, напрасно пытаясь дергающимися в конвульсиях руками зажать уши, чтобы не слышать чудовищной мелодии, от которой перегорали провода в пустоте жестяных голов…

Лапа дотянулась – и пение смолкло. Послышался хруст переламываемых костей и то, что еще секунду назад дышало, пело о свободе полета, нежными коготками скребло по тканям сердца, вызывая восторг БЫТЬ, мгновенно исчезло в недрах машины-убийцы, cделавшей свое черное дело.