Евгений Петров - Хроники Чеггорра. Человек с Земли

А затем железные алаутары регга Алана вторглись в наши благодатные степи. Разрозненные немногочисленные отряды воинов не смогли дать должного сопротивления полчищам завоевателей. Как грозовое облако пронеслись по степи бесчисленные орды, призывая на помощь ту магию, что возникает на границе Красной и Фиолетовой – Черную. Они не признают сражения «один на один», а бьются лишь огромными массами, сомкнутым строем, успешно сочетая Темную Силу и железную мощь.

Все цвета магии раскинули нити по всем Огням Жизни Великого Духа, по многим разгоревшимся Искоркам. И вот ты здесь, чтобы чем-то помочь. И пока помощь твоя не свершится, жить тебе с нами…

Такая постановка вопроса крайне возмутила меня. Нет, чтобы попросить, но не так же…

Я вскочил на ноги.

– Я смогу уйти отсюда в любой момент, – в моем голосе неожиданно для меня прозвучали еле скрываемые искры ярости.

– Не думаю, – усмехнулся маг, – сочетание и природа магических сил, притянувших тебя, совершенно непонятна…

– Я сам перенес себя сюда! Сам! – выпалил я, вскакивая на ноги.

– Не обольщайся, тебе одному это не под силу. Лишь определенная комбинация магических сил позволила наткнуться на твой встречный зов. А уж затем и перенести тело… И получилось это далеко не с первого раза…

– Т-то есть?

– Несколько дней назад маги уловили нитевидный зов, словно кто-то продирался к нам… Связав всех не черных магов в единую сеть, удалось сплести прочный аркан и захватить тебя. Правда, надо отдать тебе должное, ты неплохо помог. У тебя есть определенные задатки…

– Значит…

– Ты не можешь самостоятельно исчезнуть, пока не выполнишь своего предназначения… Придется тебе смириться с этим, ну и, по возможности, простить нас…

– Да как?! – задохнулся я от негодования. Я же сам мечтал о подвигах, мечах, благородстве.– О, Боже.

Я в отчаянии схватился за голову.

– Какое предназначение? – я поднял голову и, как мне показалось, решительно взглянул в бездонные глаза старика.

– Какое? – он задумчиво пожевал безгубым ртом, – я пока не знаю…

Ноги мои подкосились, и я рухнул обратно на ворох шкур.

– И что же мне теперь делать? – мой голос, наверное, можно было услышать только стоя вплотную ко мне.

Но старик услышал.

– Иди и постарайся стать хорошим воином, – легким ветерком прошелестел его ответ.

– Привет, безоружный! – беззлобно встретил меня при выходе из палатки мага мой недавний противник.

Странно, но теперь я прекрасно понимал его, словно между нами совершенно не было языкового барьера. Интересно, что могло способствовать такой резкой перемене. Еще совсем недавно его слова казались мне сплошной тарабарщиной, а сейчас… Скорее всего, дело в том напитке, что дал мне старый колдун. Удивительно, но именно о таком напитке я мечтал в далеком детстве, мечтая, как известный герой русских сказок разговаривать со зверями и птицами.

– Почему не отвечаешь? – в голосе говорившего послышалась еле заметная обида.

– Не обижайся, воин, – я постарался придать голосу как можно больше дружелюбия, – я просто удивился, что стал понимать тебя.

Воин заразительно расхохотался.

– Это все колдун, – сквозь смех выдавил он.

Затем звучно хлопнул себя по широкой груди.

– Меня зовут Высокородный сэн Арк лар Пагэтп, – он помолчал, – я должен помочь тебе выбрать оружие…

– Мое имя Виктор.

Высокородный сэн Арк лар Пагэтп недоуменно оглядел меня с ног до головы.

– Разве у моего доблестного противника нет славного рода, что он не называет его? Или, – в глазах его блеснула искорка подозрительности, – Виктор – изгой и не имеет права на род?

Вот напасть! В этой игре следовало играть по ее правилам, а их-то я как раз и не знал. Что делать? Что в имени моего собеседника являлось собственно именем, а что служило наименованием рода? Что было титулом, а что – традиционной формой обращения? Воин напряженно ждал ответа, а я все никак не мог его найти…

– Мне пока запрещено называть мой род и звание, – наконец медленно выговорил я, тщательно подбирая слова.

– Ладно, – воин добродушно усмехнулся, – ты тоже можешь звать меня попросту: Пагэтп.

– Согласен, – я протянул Пагэтпу руку, надеясь, что жест этот нельзя истолковать по-другому.

Мы крепко сжали друг другу правое предплечье. Это было первое для меня рукопожатие в незнакомом мне мире, вернуться из которого я смогу теперь только при выполнении какого-то таинственного условия. Мысль о неведомом условии яркой вспышкой боли стегнула по нервам. Боль была настолько осязаема, что я не услышал последующих слов моего нового знакомого.