Алексей Сабадырь - Я сильная

Через полтора месяца нас вызвали в суд, где судьёй была женщина, она долго вникала в суть дела и приговор был четыре года колонии поселения. Нашей радости не было конца, конечно четыре года это тоже не малый срок, но колония поселения как нам объяснил Светлов, это более облегчённый вариант, там больше свободы внутри учреждения, а если мама будет себя хорошо вести, то может выйти на год раньше.

Когда я уехала к бабушке, она меня устроила в школу и я начала совсем другую жизнь. В школе училась хорошо, так что бабушке не приходилось краснеть за меня на родительских собраниях. А вот одноклассники начали меня морально унижать за то что « понаехали». Меня это выражение в край раздражало, мне просто хотелось врезать тем, кто это говорит за спиной.

Бабушка не знала как ко мне относятся одноклассники, поэтому думала, что хорошо, но я не хотела её расстраивать.

Я стала дружить с Катей Матвеевой, она жила в пятиэтажке как и я, только немного дальше. Катя была боевой девчонкой и всегда за меня стояла стеной, а иногда могла и волосы вырвать. Она жила с матерью вдвоём в двухкомнатной квартире, её отец умер от сердечного приступа на работе, он у них был каким то начальником, постоянно нервы, стрессы, вот и посадил сердце. Её мать работала дворником, так что приходилось сводить концы с концами. Но Катя терпела и как могла маме помогала, посуду мыла, убиралась в комнате, стирала, еду готовила.

Я как то узнала, что в этом городе есть секция карате. Мы с Катей после школы решили сходить и узнать, когда эта секция работает.

Подруга наверное думала, что я шучу и мы просто идём туда чтобы скоротать время, но я была настроена твёрдо и решительно – хочу заниматься карате и дать хороший отпор своим одноклассникам.

Мама в колонии оказалась « своей», убить сожителя за то, что он залез на твою дочь – это подвиг и уважение.

– Его бы опустить и сделать девочкой: – кричали бабы и поддерживали моральный дух маме.

Чтобы не расклеивалась и по пустякам слёзы не лила, да убила, да села, но это ещё не повод хоронить себя раньше времени.

После месяца в колонии, мама стала привыкать к жизни за колючкой, стала общаться со многими бабами. Старшая из них была Лидка Повар, сразу дала всем понять чтобы маму не трогали, а кто тронет будет дело иметь с ней.

У Лидки уже четвёртая ходка была, как говорится с постоянной пропиской. В первый раз попала по малолетке, с подругами обчистили пьяного мужика, забрали деньги и пейджер, а он возьми и заяви в ментовку, тут их по пейджеру и вычислили. Дали пять лет, три отсидела и вышла условно – досрочно.

Во второй раз у знакомых на вечеринке один тип начал руки распускать и лапать, так она его бутылкой вина по голове ударила, скончался по дороге в больницу, опять срок.

В третий раз на вокзале подошла к ней женщина и попросила слёзно за сумкой присмотреть, якобы нужно билет купить. Людка согласилась, а через десять минут подошли полицейские и попросили открыть сумку, она открыла а там марихуана.

Конечно в отделении полиции она пыталась объяснить, откуда появилась сумка, но узнав что она уже дважды судима, даже слушать её не стали.

А вот недавно села за родную сестру, которой не давал прохода местный участковый. Если бы он просто хотел познакомиться с ней, а когда он ей в наглую говорит, что он закон и что ему всё позволено, тут человека нужно поставить на своё место. Лида в один прекрасный вечер увидев как участковый снова в наглую пристаёт к её сестре, надела на руку кастет и вышла на улицу, подошла к нему и со всей силы ударила его два раза в челюсть. Итог – перелом челюсти и выбито шесть зубов.

– Думаю он надолго запомнит меня и то, что нельзя приставать к девушке, которой ты не нравишься, не то, чтобы ещё что – то сделать: – сказала Людка.

– А вообще я люблю мужиков, странно если бы я любила женщин: – сказала Людка и все заржали.

Здесь женщины были разные, кто – то с душой с тобой разговаривал, сочувствовал, свою жизнь рассказывал, но были те кто сам по себе, осторожно всматриваясь в маму. Кто – то её ненавидел просто так без повода, таким человеком стала Женя Выскочка, её так прозвали за неудержимый характер, лезла везде и всюду.

И тогда в первый день, когда только моя мать зашла в барак, Женя первая подошла и говорит:

– А ты ничего сладенькая, была бы я мужиком трахнула тебя при первой возможности.

– И пошла бы вслед за сожителем, – ответила Валя Челнок и все засмеялись.

Валя Челнок – это потому, что в девяностые ездила в Турцию за шмотками, а потом как и большинство привозила и перепродавала, раньше были спекулянты, а теперь все стали предпринимателями.