Карина Степанюк - Второй шанс

Тем временем я уже шла по стеклянному коридору. Сквозь прозрачные стены можно было наблюдать за опытами в отдельных отсеках. Светящаяся полоса на белом натёртом до блеска полу была подписана, а на развилках коридора указывала направление того или иного поворота. Первым делом мне нужно было поговорить с профессором ЛеГодом.

В его кабинете, сравнительно небольшом и захламлённом, было светло и тихо. Кругом валялись записи, сделанные от руки, чертежи и начатые или непристроенные детали.

– Здравствуй, ЛеГод, – тихо сказала я, когда он поднял на меня глаза.

За эти месяцы он покрылся огромным количеством морщин. Но его удовлетворённые собственными открытиями глаза светились, что скидывало ему пару-тройку лет. ЛеГод не поспешил здороваться со мной, потом потёр лысину и откинулся на спинку кресла.

– Один аргумент в твоё оправдание? – сказал он.

– Я не убила Рэя, когда имела возможность, – сказала я и улыбнулась.

Он вытер пальцами уголки губ и закивал. Лицо прояснилось. Я всегда расценивала профессора как дедушку. ЛеГод часто поддерживал меня… его я тоже обманывала все эти годы. Если мне и стыдно за поступки перед кем-то, то только перед ним.

Профессор встал из-за стола и обнял меня. На душе стало так спокойно. Он отстранился и вернулся к столу, отмахиваясь.

– Да ну тебя! – буркнул он и поправил запотевшие очки. – Вечно во всякие переделки вляпываешься.

– Я искренне рада, что ты не держишь на меня зла, ЛеГод.

Он закивал и, протягивая мне планшет со стилусом, сказал:

– Прочти внимательно и подпиши. Это документы о твоём вступлении в ряды агентов Центрального комплекса.

Я пробежалась глазами по стандартному тексту, заострив внимание на нескольких пунктах и спросив у ЛеГода о них. Получив необходимые ответы, я поставила скупую закорючку в конце документа и отдала планшет профессору.

– Приготовься, сейчас зайдёт Клий и Фира, – едва успел сказать ЛеГод.

Послышался скрежет железной автоматической двери и тяжёлые шаги.

– Вызывал, ЛеГод? – раздался голос названного брата.

Я сидела на стуле к только что зашедшим спиной и была бы рада исчезнуть, но последнее было неосуществимо в данной ситуации.

– Рия? – выкрикнула Фира.

Я встала и повернулась к ней лицом, сдержанно кивнув головой. Поймав взгляд Клия, я поняла, что он совсем не рад меня видеть.

– Ты же умерла! – прошипел он, но спесь сходила на нет.

– Ожила, как видишь! – с той же интонацией сказала я ему.

Клий сделал шаг ко мне навстречу. Потом выставил палец перед собой.

– Не ори на старших.

Я тоже топнула перед ним и насупилась.

Фира сжала губы, наблюдая за ситуацией. В глаза бросилось кольцо на безымянном пальце. Я вытаращилась на руку Фиры, а потом удивлённо посмотрела на Клия.

– Вы поженились? – спросила я.

Тот с теплотой улыбнулся и оглянулся на супругу.

– Сразу после битвы… – сказала Фира и хотела продолжить, но схватила себя за язык.

– С моим отцом, – закончила фразу я с улыбкой.

Несмотря на то, что Тарохо внушил Клию ложные воспоминания о нашем общем происхождении и заслал в тыл врага нас обоих, он сумел справиться с прошлым и наладил свою личную жизнь. Я рада, что названный старший брат не был сломлен.

– Так! – рявкнул на меня Клий. – Не переводи тему!

Как я могла забыть, что он тоже умеет читать мысли… а я мысли контролирую скверно, да и печать моя давно исчерпала себя.

– Хватит орать! – угрожающе посмотрела я на него. – Ты вообще был слугой моего отца. Не строй из себя старшего брата. Мы друг другу никто.

– Хочешь больнее ранить?! – оскалился Клий. – Я вообще-то заботился о тебе. Мы полвойны прошли вместе!

– Почти всю… – поправила я.

– Не важно! Твоё предательство было самым низким поступком!

– Ты…

– Не перебивай меня! – крикнул он.

Я оглянулась на ЛеГода, который наблюдал за ссорой и даже не пытался её остановить.

– Как низко ты подставила всех, – потише сказал Клий. – И команду, и отца. За это же он тебя убил…

Он указал мне на грудь. Не так после беседы со старцами я представляла себе встречу с прошлым. Фира была, однако, не согласна с мнением моего брата, но и против его слов говорить не стала. Это она убедила его быть ко мне благосклоннее, хотя и не знала, что я выжила. На мыслях у неё не было печати, поэтому я слышала каждое подуманное слово. У Клия же до сих пор стояла печать подавления воли, а мысли он научился контролировать так, что при его молчании была абсолютная тишина.