Дмитрий Болесов: Птичье время

Родители учили действовать ее исходя из своих истинных желаний, определяя в качестве критерия истинности готовность самому полностью добиваться их реализации. Именно поэтому в доме у нее не было роботов и вопросы приготовления еды и уборки помещения она решала сама. Вот и сейчас она внимательно прислушивалась к себе, определяя порядок действий. «Хочу и могу это, а потом то», – говорила она себе, выстраивая план дня.

И еще родители предупредили, что однажды ее сны станут другими. Не то чтобы уж совсем необычными. Просто она станет видеть в них людей различных времен и культур. Они будут приходить к ней и, возможно, многому ее научат.

Сначала появились люди в индийских одеждах. Они приглашали ее на танец. И танец этот давался легко. Не сказать, чтобы в этом танце она узнавала что-то новое, но определенно в ней стали происходить изменения. Вращения древних дервишей были восприняты ей тоже как должное, и хороводы славян стали вполне уместны в этих снах. А потом стали появляться мудрецы – так назвала она их по той силе и глубокому покою, что источали их глаза. Они ничего не говорили. Но от их присутствия все тревоги уходили и становилось понятней, как жить дальше.

Добравшись до метро, Виктор внимательно огляделся. Многое поменялось с тех пор, как он перестал пользоваться подземкой. И датчики безопасности, которые обнюхивают пассажиров на предмет наркотиков или взрывчатки, и видеокамеры, направляющие изображения людей в суперкомпьютер, способный по мимике лица выявить потенциального правонарушителя, казались вполне оправданными. Вот только люди стали вести себя более скованно и практически не разговаривали друг с другом.

– Ах, да, – вспомнил он. – Теперь анализируется еще и интонация голоса. Не все хотят, чтобы их приняли за потенциальных террористов, вот и молчат.

Вдоволь налюбовавшись на окружающих, он благополучно добрался до банка и встретил прямо у входа своего соратника – уже немолодого компьютерщика с выкрашенными в серебристый цвет волосами. «Климет Тий!» – так любил представляться он новым знакомым, создавая интригу вокруг своей корейской внешности, оформленной рубашкой с невероятно яркой расцветкой и множеством татуировок по всему телу. Когда первое замешательство проходило, Климентий подмигивал раскосым глазом, и переходил на доверительный тон, предлагая тем самым себя в качестве лучшего друга.

Вот и сейчас, заметив Виктора, он подмигнул ему, широко улыбнулся и радостно произнес: «Ну наконец-то! Заждались». Естественно, он не ждал внезапного появления Виктора, но желание ему понравиться перевесило чувство удивления.

– А мы тут новые камеры настраиваем. Банк решил осуществлять дополнительную идентификацию клиентов еще и по походке. Понимаешь, столько проблем сейчас после широкого распространения пластической хирургии… А клиенты не любят, когда долго возятся с их документами. Говорят, что программа будет по изменению их привычного способа передвижения еще и настроение у них определять, и подсказывать менеджерам тактику общения. Но пойдем пить чай, расскажешь о цели визита и почему твои ботинки покрыты пылью.

Добравшись до офиса, они взяли по чашке чая из находившегося там автомата. Немного поколебавшись, Виктор решил озвучить свои размышления:

– Понимаешь, я вот заинтересовался проблемой человеческого разума…

– А в чем проблема-то, – выражение лица у Климентия все же выразило удивление.

– Человечество генерирует какое-то общее поле сознания, и получается, что мы все подстраиваемся под него. Вот я и начал размышлять, что поменялось бы у меня в голове, если бы я выпал из-под его влияния на некоторое время.

– Да на луну начал бы выть, – вернув привычную улыбчивость, сказал Климентий. – Из учебников известно, что человек – существо социальное. Уйдешь от людей и обязательно станешь дебилом.

– Ну а если у человека уже развито сознание и он обладает высокой самодисциплиной?

– И куда же ты собрался? Арендуешь себе маленький остров или уютную пещеру? Но без роботов, обеспечивающих тебе привычный микроклимат, ты уже не сможешь жить. А там, где техника, там и люди.

– Я пока не решил, что делать. Просто рассуждаю о свободе мышления. Ведь нельзя быть свободным, пока твое сознание находится под давлением со стороны других.

Климентий, пытаясь сохранить внешнюю беззаботность, все же напрягся. «Ну вот и этот тип перегрелся, – подумал он. – Попробую его настроить на позитивный лад».