Максим Русанов - Кыхма

Сом, корюшка, карась, щука, камбала? Все не то. Просто ума не приложу.

Тогда он еще одну капитанскую на грудь берет и сам себе командует:

– Отбой! Утро вечера мудренее.

И заваливается спать в капитанской каюте.

На следующий день просыпается этот отважный мореход с утречка и ждет, как полагается, своего капитанского завтрака. А сам думает:

– Бриться сегодня не буду, я еще в порту побрился, а вот капитанскую для бодрости принять следует.

Принял. Подождал. А завтрака нет. Еще принял. Никого.

Снова принял и тут уж вконец осерчал:

– Сколько может капитан корабля кителем занюхивать?!

Мне государственное дело поручено, а я со вчерашнего дня не закусил ни разу! Ну, я покажу этим сукам!

И прямиком на камбуз.

А там никого. Повариха Катька, с которой Капитан иногда нежно дружил, неизвестно куда подалась. По блядским делам, не иначе. Однако кастрюля с компотом еще теплая.

Значит, вышла недавно.

– Тысяча чертей! – героически выругался Капитан и рванул на палубу.

Там – шаром покати.

– Совсем от рук отбились, никакой дисциплины, – негодовал Капитан.

Огляделся вокруг тем острым капитанским взглядом, который привык охранительный свет маяков в многозвездной ночи высматривать, ни черта не высмотрел и вдруг как гаркнет:

– Свистать всех наверх!!!

Нет ответа. Всю команду как будто свистнули.

– Да тут у нас бунт на корабле обнаруживается! Не позволю!!! – взревел Капитан и хотел уже из-за пояса пистолет рвануть, только вовремя вспомнил, что нет при нем ни пояса, ни пистолета. Поэтому рванул стремглав на мостик. А там никого.

И за штурвалом никого. При этом корабль плывет себе куда-то.

– Дрейфуем, однако, – успокоился немного Капитан и решил податься в кубрик. Только и там ни одной живой души.

Он – в машинное отделение, там тоже пусто. Он – в радиорубку, и там безлюдье.

Где радист, где старпом, где боцман, где матросы, где юнга, в конце концов?! Но ведь была, была здесь команда. Еще вчера была, а сегодня нет. Вот на столе рядом с наушниками кроссворд наполовину разгаданный лежит. Посмотрел капитан и прочел:

– Промысловая рыба, первая буква – «т».

Посчитал клеточки – шесть букв. Что за рыба такая? Непонятно. Бегал по всему кораблю от кормы до носа, искал команду – как корова языком. Делать нечего. Сварил себе макароны по-флотски. Какая-то гадость липкая получилась.

– Эх, сейчас бы нам сюда повариху, – вздохнул Капитан.

Пробовал сам с собой в морской бой играть – неинтересно. А в голове все свербит:

– Шесть букв, первая «т». Что за рыба, что за рыба? У кого бы спросить?

И давай опять круги по всем отсекам нарезать, мол, найду воров, узнаю про рыбу и задушу этих крыс сухопутных собственными капитанскими руками.

Устал наш морской волк, как последняя собака.

Всякое повидал на своем веку бывалый мореход, во многом и самому поучаствовать довелось: и улов воровали, и топливо из машинного отделения сливали, и продуктами, для экипажа выданными, на толкучке торговали. Но чтобы всю команду с корабля украсть – это уже слишком. Такого у нас еще не было.

– Но ничего, утро вечера мудренее, далеко уйти они не могли, завтра на свежую голову продолжим поиски, – подумал капитан, пошел в капитанскую каюту, принял большую капитанскую для успокоения и под качку набегавших волн уснул, как младенец в колыбели.

А разбудили его соленые брызги. Ветер дует. Он небритой щекой о какую-то тряпку елозит. Где подушка, где одеяло, где шконка капитанская, теплая, мягкая? Огляделся. О, да тут не только шконка пропала. Весь корабль украли! Без следа пропало судно рыболовецкого флота. А его ответственный руководитель плывет на какой-то гладильной доске среди открытого моря. До чего у нас воровство дошло! Виданное ли дело, чтобы при живом капитане целый корабль украсть!

Но делать нечего, взялся грести. Надо самому до берега добираться. Жажда мучит капитана, и есть тоже очень хочется.

– Эх, сейчас бы нам сюда макароны по-флотски, – думает Капитан. Но не сдается, в уныние не впадает, сам себе команды отдает:

– Правой, левой, правой, левой!

Гребет двумя руками, бороздит бескрайние просторы. Совсем изнемог, оголодал, ни тебе берега, ни парохода, ни утлой лодчонки до самого горизонта.

– Эх, сейчас бы нам сюда остров необитаемый, – думает Капитан.

И тут мимо него косяк рыб проплывает. И смотрит капитан, а у каждой рыбы на боку шесть клеточек поверх чешуи нарисованы, и в первой клеточке как будто буковка значится, вроде нашего «т».