Сергей Казначеев - Освобождённые воды. Фантастическая повесть

– Что-то случилось? – встревоженно отозвалась Танзиля.

– Да. Звонили из-под Нижнего. Говорят, над поверхностью показались купола града Китежа. Слышала о таком?

Та утвердительно кивнула, хотя и вряд ли отчётливо понимала, что имеется в виду.

– Всё! Срочно вылетаю туда.

– А.. на чём?

– За нами уже выслали авиасани.

И в самом деле, вскоре заслышалось мощное лопотание мультипропеллеров и подвывание систем антигравитации. Вскоре на волжский утёс грациозно спустилось многоместное воздушное судно.

Он повернулся к вопросительно смотрящей на него помощнице:

– Мне нужно срочно быть на верхней Волге! Вы готовы следовать со мной?

– Конечно, шеф, – кротко отвечала она, и это прозвучало почти как «Да, мой господин!..» Почувствовав эту неловкость, она осмелилась спросить, что это за легенда, которую упомянул Водограев. «Потом, потом!..» – коротко буркнул тот.

«Киборги, киборги!.. – скорбно думал академик Барметьев о своём организме. – Все мы давно уже киборги!» Давняя мысль назойливой мухой свербела в его утомлённом перезрелом мозгу. В самом деле, думал он, будучи закоренелым эволюционистом (что вполне сочеталось в его сознании с тайной верою в Бога), древний человек, взявший в руки палку, чтобы сбить с высокой ветки питательный плод, уже сделал шаг в сторону киборгизации. Он продолжил свою конечность, вооружил её, сделал свою плотскую сущность более совершенной и работоспособной. Палка хотя бы на время стала частью его организма, хотя и искусственной. Потом пошли орудия труда, машины, приборы, электроника, квазимеханика. Они помогали людям решать практические проблемы. Человечество не заметило, как оказалось, что оно уже не может существовать без технических приспособлений. Мы не отдавали себе отчёта в том, что наши зубы не могут оставаться в рабочем состоянии без пломб; мы не можем обходиться без зубной щётки, расчёски, мыла, одеколона, кремов и гелей. Хотя женщины раньше поняли, как много для них значит косметика: тушь, помада, румяна. Хорошо ещё, что мода на силиконовые импланты, накачанные губы и нарисованные брови безвозвратно прошла – она стала дурным тоном, знаком духовной неполноценности.

Вместо того чтобы встать, собрать валежника и развести костёр, подвесить на провесло котелок с родниковой водой, мы включаем плиты, микроволновки, тостеры и пищегенераторы. Наполняем свои чудо-кастрюльки водой, прошедшей хитроумные фильтры, приборы ионизации и структурирования влаги. Мы не озабочены изготовлением факелов, а щёлкаем выключателем. Чтобы поговорить с соседом, не надо взбираться на высокую гору и орать в ожидании ответа: для этого есть всевозможные гаджеты и кое-где уже наступает время телепатической коммуникации. Когда слабеет зрение, нам на помощь из седой старины приходят монокли, лорнеты, лупы, очки, контактные линзы, монокуляры, бинокли, микроскопы… Телескопы, наконец!.. Мы пользуемся эхолотами, томографами и рентгеновскими аппаратами там, где нужно прозреть через твердь. Нам лень подойти к телепанели, поэтому в руке появляется пульт, а у наиболее продвинутых все эти функции на себя взяли электронные браслеты, перстни и вживлённые микрочипы. Да, несомненно, все мы – давно уже киборги! Наше существование комфортно, можно сказать – безмятежно. Но стали ли мы счастливее от этого?»

Академик глубоко вздохнул и медленно приблизился к дальней стене своего кабинета. Он дважды кликнул пальцем на неприметной панельке. С тихим шелестом часть настенного покрытия раздвинулась, обнажая тайное пространство. Там находился небольшой иконостас с голографическими иконами. Набор ликов был небогат, но достаточен для человека, невоцерковлённого и умеренного в своей вере: Спаситель, Казанская Богородица, Святитель Николай, Иоанн Креститель, Сергий Радонежский, Серафим Саровский…

Одновременно с этим по бокам деликатно воссияли две лазерные свечи, в нижней части киота затеплилась красным электрическая лампадка – надо же иметь в святилище и что-то старорежимное, ностальгическое! Полилось тихое каноническое песнопение. Кондиционер, синхронизированный с домовым храмом выпустил лёгкую струйку смирны, ладана и воска. Эрзац-литургия вошла в свою главную стадию, но академик не знал, кем при этом ему должно себя чувствовать: простым прихожанином, церковным старостой, дьяконом, священником… Вернее, даже не задумывался об этом: эта деталь субординации его не волновала.