Андрей Клыгин - Последний дед. Повести и рассказы

Брагин вышел из-за стола и подошёл к раздаточному окну кухни, – Марина, подойдите сюда.– От Марины не ускользнуло то, что он назвал её без отчества и ей это было приятно. – Что вы там видите?

– Полка с тарелками…

– А внизу?

– Ещё одна тарелка на полу.

– Как вы думаете, это чья?

– Я видела на улице собачку, может её подкармливают? Это для неё тарелка?

– Эту «собачку» зовут рядовой Гавриков, это его тарелка.

– Ужас какой, но почему? Что? Что? Что было после приказа? – почти в истерике спрашивала Марина.

Брагин некоторое время молчал, очевидно он всё переживал заново.

– После приказа он взял тряпку в руки, я – нет. Деды-радисты после этого его не приняли… – И опять тишина и только теперь Марина поняла, какие всё-же жестокие «солдатские законы».

– Почему же ты ему не помог, – Марина и не заметила, как перешла на «ты», – ведь как ты говорил, он был твоим другом?

– Я не говорил, что он был моим другом, я сказал «почти другом», а это не одно и то же.

Лужин не мог понять, как обычный вечерний разговор перешёл на спор, а спор грозился перейти в ссору.

– Ты не прав, – говорила Марина, – он интеллигентный, образованный, начитанный, – и чуть не добавила «красивый», – человек!

– Ну если ты ПТУ считаешь образованием, тогда конечно! – как обычно он легко парировал выпады жены и ему непонятно, почему, вдруг, жена так яростно стала защищать Брагина.

– Он «Угрюм-реку» в первый раз прочитал в пятом классе!

– Это он тебе сказал? – с издевкой сказал Лужин.

– А «Спартака» Джованьоли, в третьем! – не обращая внимания на издевки мужа продолжала Марина.

– Ага! А «Войну и мир» Толстого в первом! – съязвил Лужин.

– Нет, – спокойно ответила Марина, – в восьмом!

– Да он тебе нагло врёт, а ты и уши развесила!

– Он Маяковского и Евтушенко цитирует наизусть, – продолжала как ни в чём не бывало Марина, – и ты знаешь, некоторые стихи Евтушенко даже я не слышала, а это один из моих любимых поэтов!

– Может это и не Евтушенко вовсе?

– Ты забыл кем я работала? Вот ты когда последний раз читал книгу? И какую?

– Читал! «Щит и меч» этого… как его…

– Кожевников…

– Да-да! Кожевников! Хорошая, кстати, книга! Ты читала?

– Начинала… Чушь несусветная и не ври, пожалуйста, что ты её читал, ты, просто, смотрел кино.

– Ну да не читал, – признался Лужин, – не вижу смысла читать книгу, если смотрел кино!

– Ты помнишь моё первое дежурство? – неожиданно сменила тему Марина.

– Почему я должен его помнить?

– Это когда Лобанову удалили зуб и Брагин остался на вторую смену.

– Да-да, припоминаю…

– Так вот Лобанову тогда лучше не стало и Брагин остался на третью смену! Ты хоть представляешь – три смены! Восемьнадцать часов безпрерывного пиликанья.

Лужин этого не знал и удивился, что никто ему об этом не доложил, три смены подряд – это, конечно, много.

– Ну это стечение обстоятельств, к чему ты клонишь?

– У него уже к концу второй смены закрывались глаза, а он остался на третью и никому не пожаловался. Почему ты так обозлён на старослужащих, ведь они тоже устают, а ты всё со своим уставом…

– Устав не мой и он для всех один…

– Да хватит, – неожиданно громко выкрикнула Марина, – хватит прикрываться уставом!

– Не кричи, Риту разбудишь, когда это я прикрывался уставом?

– Где моя форма?

– Какая форма?

– Я работаю на Пункте Управления, заметь на военном Пункте и мне по уставу положена форма, разве нет?

Вопрос жены застал Лужина врасплох, он и сам не знал положена ли ей форма.

– А по уставу ребёнку находиться на ПУ? – продолжала Марина.

– В уставе об этом ничего не написано…

– Как тебе боец Гавриков? – опять сменила тему Марина.

– Хороший, исполнительный солдат и…

– А что он исполняет? Обеды разносит по станциям? Полы намывает?

– Ну знаешь, полы тоже надо мыть и заметь, полы должны мыть все, а не только молодые первогодки, а старослужащие…

– Да они уже своё отмыли! – вновь перешла на крик Марина.

– Ты сейчас говоришь как капитан Трофимов…

– Что? – удивилась Марина – что? Капитан Трофимов тоже это говорил? И ты не прислушался к его совету?

– Я в своей роте «дедовщину» не потерплю!

– Да нет у тебя в роте «дедовщины», ты сам её придумал и борешься с ней, ты воюешь с «ветряными мельницами», – так и не понижая голоса продолжала Марина.

Лужин был удивлён, за всю их короткую семейную жизнь Марина никогда не повышала на него голос, он не понимал, что с ней присходит и попытался её успокоить.