Даниил Гуревич - Ошибка каскадера

– Не-ет, – протянула Тамара. – Это же скукота.

– Ну как сказать, – улыбнулся Григорий Исаевич. – Ну а вы? – продолжая улыбаться, обратился он к Андрею.

– Не знаю. Никогда не пробовал, – пожал плечами Андрей.

– Признаться, я тоже. Но здесь дело не в самой рыбалке, а где она будет и с кем. Вы были когда-нибудь на Карельском перешейке? – спросил Григорий Исаевич.

Друзья в ответ покачали головами.

– Вот видите. А место это красоты необыкновенной. И повезет нас туда мой хороший знакомый – киноактер Георгий Жженов. Наверняка слышали о таком? – спросил Григорий Исаевич. Жженов, в прошлом актер ленинградского театра, которым руководил Эпштейн, когда появлялся в Питере, всегда встречался со своим бывшим худруком, которого очень ценил и как режиссера, и как человека.

– Конечно! Он в «Ошибке резидента» играл и совсем недавно в «Конце вечности», – сказал Андрей.

– Андрюшка у меня вообще на кино помешанный, – насмешливо проговорила Тамара и потрепала Андрея по голове.

И ее собственническое «Андрюшка у меня», и как снисходительно она взъерошила волосы у мальчика, заставив того отстраниться, покоробили Григория Исаевича, да и, как он заметил, обоих мальчиков тоже.

– Давайте тогда сделаем так. На рыбалку мы с Георгием Степановичем едем в воскресенье рано утром – мне надо на вечерний спектакль вернуться, – так что в субботу милости просим: ночуйте у нас. И вы, Тамара, если передумаете, разумеется, тоже – места всем хватит.

– Не-а, не передумаю. В кино лучше пойду.

Григорию Исаевичу сразу бросилось в глаза, что его Авик расстроился отказом девушки, а лицо Андрюши оставалось непроницаемым. «Или ему действительно безразлично, или умеет играть», – подумал Григорий Исаевич, что, на его профессиональный взгляд, было еще лучше.

В субботу Андрюша остался ночевать у Авика. Мать Авика умерла давно, но в доме совершенно не чувствовалось отсутствие женщины: было чисто, аккуратно и уютно. Авик сам постелил ему на диване в гостиной. Впервые в своей жизни Андрей ночевал не дома, и ему было все непривычно: и накрахмаленное до хруста постельное белье, и мягкий диван, и отсутствие бабушкиного храпа в узкой нише, где их кровати стояли спинка к спинке. Он долго не мог заснуть и думал о том, о чем раньше никогда не задумывался: насколько убого живет его семья, как тяжело работает его мать – больная женщина, которую давным-давно бросил его пьяница отец; что он вместо матери, которая, придя домой, просто валится с ног, сам убирает всю их коммунальную квартиру, когда приходит их очередь; что у него никогда не было даже выходной рубашки, не говоря уже о вторых брюках; а главное, что он никогда не знал, что такое наесться досыта. Он не испытывал чувства зависти – оно было ему просто незнакомо, но тем не менее он твердо решил, что, когда вырастет, он будет жить вот так, как живут Авик и его отец. Правда, как у него это получится, он сейчас себе не очень представлял. О том, чтобы поступать в институт, он никогда не задумывался. В его семье высшего образования ни у кого не было, да и учился он весьма посредственно. На школьных уроках (кроме литературы) он витал в облаках: его парта была около окна и он периодически поглядывал в него, рассматривая прохожих и придумывая про них разные истории. «Ничего, рабочие тоже хорошо зарабатывают и нормально живут, если не пьют, как мой отец…» – успокоил он себя и заснул.

Была еще глубокая ночь, когда Григорий Исаевич с трудом растолкал спящих ребят. Они быстро собрались и вышли из дома. Жженов уже ждал их, прислонившись к капоту своей черной «Волги».

– Доброе утро. А где ваши удочки? – широко улыбаясь известной всей стране улыбкой, спросил он.

– Да из нас рыбаки никудышные, Георгий Степанович. Пока вы будете рыбачить, мы с ребятами природой полюбуемся, побродим по лесу, вокруг озера погуляем. Они, оказывается, на Карельском перешейке никогда не были, – сделав нарочито осуждающее лицо, сказал Григорий Исаевич.

– Ну вот сейчас мы это и исправим. Неужели это Авик? – разглядывая Авика, сказал Жженов. – Одно лицо вы, Григорий Исаевич. От одноклассниц, наверное, прохода нет.

– Он у меня однолюб, – потрепал Авика по голове Григорий Исаевич.

Авик недовольно повел головой, освобождаясь от руки отца, и почему-то виновато посмотрел на Андрея.

Чувство вины перед Андреем мучило Авика уже неделю. В прошлую субботу ему неожиданно позвонила Тамара и предложила пойти вечером в кино. Авик с радостью согласился и спросил, договорилась ли она уже с Андрюшкой.