Татьяна Дмитриева - Блог начинающего мага

– Лучше бы она умерла.

Девчонки передавали эти слова шепотом, и я почувствовала в этих словах осуждение. Еще бы! Мать желает смерти своей дочери. Я высказала свое мнение:

– Ее мать очень мужественная женщина. И, скорее всего, верующая. Поддерживать жизнь тела, из которого, возможно, ушла душа, значит, продлевать его мучения и мешать душе совершить свое окончательное путешествие в другие миры. Только мать, любя искренне и бескорыстно, может так сказать. Я понимаю, как ей было тяжело и больно. Но она думала, прежде всего, о дочери. Смотреть годами на разлагающееся тело и не верить, что оно снова может быть молодым и здоровым, и наделенным разумом и душой, для матери нестерпимо. Возможно, мать чувствует то, чего не чувствуем мы.

Самая молодая из нас, Леночка, вяло попыталась возразить:

– Муж тоже любит ее, но ведь он делает все, чтобы она выжила.

– Мужчины любят по-другому. Более эгоистично. Он пока не представляет себя без нее. И чувство долга требует от него бороться до конца. Но где он, тот конец, на котором заканчивается долг?

Надежда, взрослая и пережившая не одну жизненную утрату, рассудила, как всегда практично:

– Скоро ее выпишут, не могут же ее держать в больнице вечно. И что он будет делать? Она даже есть не может. Нужна опытная сиделка. Медики говорят, что внутривенное питание обойдется тысяч в сорок в месяц, и сиделка столько же. Муж зарабатывает хорошо, тысяч тридцать. И кредит за квартиру. Даже если он устроится еще на две работы, его на долго не хватит.

Людмила, как всегда, не поддержала ни одну из сторон. Она просто предложила:

– А давайте снова попробуем ее посмотреть? Вдруг сможем!

Мне было страшно, но я ее поддержала:

– Давайте. Вдруг нам уже можно? Не может быть, чтобы столько мучений она прошла зря. Попробуем ее представить, и, если получится, будем посылать ей любовь.

В комнате наступила полная тишина. Я попыталась представить, но перед мысленным взором стояла непроглядная темень, изредка перемежаемая багровыми сполохами. Тогда я попробовала визуализировать радостную картину будущего, я хотела увидеть, как она улыбается. Черный свет сменился на белый. Он был ровным и холодным. Лица я не увидела, как ни старалась. Девчонки тоже не сильно преуспели. Им удалось воскресить в памяти картины прошлого, но это было не совсем тем, чего мы хотели добиться. Все приуныли.

Младшая, принимавшая все слишком близко к сердцу, разговаривала почти сама с собой:

– Не понимаю, за что ее так.

Я тоже не все понимала:

– Обычно я ставлю вопрос иначе: для чего все это? Возможно, тяжелая болезнь дается человеку, чтобы он смог почувствовать жажду жизни, благодарность к Создателю за то, что она так прекрасна, и любовь ко всему, что может потерять. То есть изменить свое сознание. Но в случае, когда человек лишен сознания, он не может меняться, не может работать над собой. Тогда и смысл ускользает. Не понимаю.

Людмила, смахивая навернувшиеся слезы, предположила:

– Значит, медицина насильно удерживает ее тело. Раз Бог не дал ей сознания, значит, он и не предполагал ее менять.

Мы были шокированы. Иногда устами верующего человека может прозвучать истина, которую все чувствовали, но не допускали в свое сознание. Я вспомнила прочитанное:

– Я читала, что у каждого есть своя программа пребывания на земле и свой срок. Если программа выполнена, человек уходит, и ничего сделать нельзя.

Леночка не хотела соглашаться:

– Да она ничего не успела, какая там программа!

Мне не хотелось вдаваться в философские дискуссии, у всех из нас была слишком разная подготовка, но и промолчать было бы не хорошо, фраза звучала как вызов Создателю.

– Программа, возможно, распространяется не на одну жизнь. Возможно, душе не хватало именно этого опыта. Но, скорее всего, срок пребывания души на Земле закончился именно сейчас, и никто ни в чем не виноват. А наше человеческое сознание не дает с этим смириться. Медицина у нас лечит тело. А тело подает признаки жизни. Значит, нужно их поддерживать.

Надя сказала то, о чем я уже давно думала, но боялась произнести:

– А вдруг это не медицина, а мы насильно удерживаем остатки жизни в безнадежно больном теле?

Все посмотрели на меня. Что это? «Ты начальник – ты и решай?» Они давно уже могли обойтись по работе и без меня, и обращались ко мне только в нестандартных ситуациях. Ситуация была, конечно, нестандартная. Но было в их ожидании значительно большее. «Ты – старшая». «Тебе принимать решение». «Интересно, как ты поступишь». И «мы здесь ни при чем» тоже было. И безграничное доверие.