Елена Хабарова - Красный броневик

Собравшись с силами, он ускорил шаг и устремился к женскому туалету. Несмотря на закостенелые предрассудки, Миша нажал на ручку, влетел внутрь и яростно зашептал: – Сазонова! Кончай прихорашиваться, уходим немедленно!

Но Сазоновой в туалете не оказалось. Как собственно, и самого туалета: ни кафельных стен, ни зеркал, ни рукомойников, ни кабинок. Вместо этого – длинные столы, заставленные какой-то техникой. Миша чертыхнулся – он банально ошибся дверью. В этом проклятущем месте немудрено заблудиться! Белов навострился уже выскочить обратно в коридор, опасаясь встречи с новыми «добрыми докторами», но машинально скользнул взглядом по оборудованию, нагроможденному на лабораторных столах, и застыл…

– Японский леший! Да это же Instron три тысячи шестьсот девяносто девять! – Миша не удержался, подошел к испытательной машине, точь-в-точь такой же, как у них с Леськой на кафедре, и принялся рассматривать. – С ума сойти! Ну нифига себе!

Изумлению Миши не было предела. Помимо инстрона в комнате он обнаружил огромное количество самого нового сверхсовременного лабораторного оборудования: металлографические и электронно-ионные микроскопы, лазерные комплексы, микротвердомеры последнего поколения, высокотемпературные печи, не знакомые Мише генераторы и молекулярные преобразователи частиц, бесконтактные профилометры, спектрометры и многое, многое другое.

Миша ахал, охал, цокал языком и качал головой. Как же? Откуда? Откуда же на этой совковой базе такое богатство?

Ответ не заставил себя ждать. Рассматривая очередной новомодный микроскоп, Миша разглядел на его гладком хромированном боку надпись: «Сделано в СССР».

Белов так и сел. Благо, высоких лабораторных табуретов здесь было в избытке.

– Нет ну это ересь какая-то, – пробубнил он, скребя в затылке. Да неужели это чудо техники собрали ещё до тысяча девятьсот девяносто первого года? Или когда там Союз развалился? Да ну… Бред, да и только!

С этой мыслью Мишка вскочил на ноги и принялся тщательно осматривать остальные прибамбасы. Нет. Все верно – везде, рядом с аккуратно наклеенными инвентарными номерами, точно такие же гравировки: «Сделано в СССР».

– Бред… – повторил Миша свою мысль вслух и двинулся к единственному столу, не занятому аппаратурой.

А стол этот словно только и ждал его. Рядом с кипой исписанных синими чернилами бумаг лежала одинокая пачка сигарет. Миша взял ее в руки. Покрутил. «Наша марка»… Что за «Наша марка»? Да пусть хоть что! Пачка почти полная, а ему так мучительно сильно хочется курить! Но что это? Взгляд сам собой зацепился за чертежи и схемы, нарисованные от руки на пожелтевших листах. Было в них что-то до зубовного скрежета знакомое. Родное. И в то же время непостижимое. Белов взял в руки лист, потом другой, третий…

– Матерь Божия… – одними губами прошептал он. То, над чем трудились физики разных поколений было здесь… То, что вызывало самые острые споры в современном научном мире, было доказано здесь, на этих заляпанных чернилами листах! Подробное описание экспериментов и порядок их проведения, формулы, расчеты, итоги, возможные ошибки и результаты – бери да делай! Становись новым Эйнштейном, Курчатовым, Кюри, Ван-Дер-Ваальсом! Прямо-таки нобелевская премия на блюдечке с голубой каемочкой…

Миша заскрежетал зубами и огляделся. Леська там одна… И «добрые доктора» совсем рядом… Но… Но…

Без малейших колебаний Белов выхватил смартфон из внутреннего кармана пиджака. Зарядка ещё держит. Связи по-прежнему нет, зато работает все остальное. До чего полезный телефон!

Белов принялся тщательно фотографировать каждый лист, каждую схему, каждый кособокий рисунок и чертеж. Миша чувствовал себя тайным агентом. Эдаким Джеймсом Бондом, который, рискуя жизнью, похищает сверхсекретную информацию.

Ему понадобилось не меньше получаса, чтобы сделать снимки. Скоммуниздить подлинники Миша так и не рискнул, хотя мысль такая была. Подозрительный шорох за дверью заставил его порывисто выпрямиться. Что-то щелкнуло. Миша замер с телефоном в руке. Снаружи кто-то осторожно нажал на ручку двери, и та бесшумно приоткрылась…

За короткие секунды вся жизнь промелькнула перед глазами: крохотная комнатушка в коммуналке, ласковая мамина улыбка, первый велик, школа, первый поцелуй и первая драка, университет и первая сильная влюбленность – в науку, аспирантура, защита, Олеся…

Миша дрожал. На лбу выступила испарина. К горлу подкатил ком. Белов уже чувствовал, как сильные пальцы тисками сжимаются на запястьях, и «добрые доктора» в забрызганных кровью халатах, волокут его, вопящего и брыкающегося, по мрачному коридору. Он ощущал прикосновение холодной стали к своей плоти, видел хищный блеск в глазах врачей-мясников, слышал их перешептывания… Дверь открылась ещё на дюйм… На пороге возникла Сазонова…