Елена Асатурова - Осколки бабушкиной вазы

Потом она позвонила в школу и попросила небольшой отпуск за свой счёт по состоянию здоровья. Директор недовольства не скрывал, но поскольку Ольга Сергеевна была на хорошем счету и раньше никогда ничего не просила, согласился и дал 5 дней отпуска.

Теперь Сима. Вон сколько от неё неотвеченных вызовов! Бедная Серафима, наверное, всю ночь не спала. Так и есть, волновалась, особенно после ночных звонков Вадима, разыскивающего жену. Она успокоила подругу и пообещала связаться через пару дней.

Константин подвёз Ольгу Сергеевну к дому, чтобы собрала свои и Дашины вещи. Он хотел было подняться в квартиру, но она попросила дать возможность побыть одной и самой распрощаться с прошлым. Вадим всё равно на работе – что бы не случилось, он пунктуален, как часы, и с девяти до семнадцати будет торчать в своём офисе. Договорились, что Костя подъедет через час-полтора и заберёт её с вещами, а пока встретится со знакомым адвокатом. Выходя из машины, Ольга Сергеевна взяла букет белых хризантем, с вечера лежавший на сидении.

Поднявшись в квартиру, первым делом поставила увядшие цветы в воду, отнесла их в спальню. Пусть букет напоминает, что всё происходящее с ней – реальность. Что впереди ждёт свобода. И мужчина, который её понимает и чувствует. И который никогда не поднимет на неё руку. Чтобы цветы быстрее насытились влагой, взяла большие ножницы, обрезала стебли и привядшие листья. Достала чемоданы и начала складывать вещи, не разбирая, всё подряд. От радости, поселившейся внутри, негромко напевала. И не услышала, как щёлкнул дверной замок…

Ольга Сергеевна заметила Вадима, когда он появился на пороге спальни. Увидев огромный букет на комоде, жену, пакующую вещи и что-то мурлычащую под нос, стал чернее тучи. Она сразу поняла, что сейчас произойдёт – ещё до того, как муж начал выкрикивать ругательства и оскорбления, до того, как он занёс кулак над её склонённой головой, до того, как ваза с цветами разбилась об стену. За доли секунды перед её глазами пронеслись годы жизни в боли и страхе и одна-единственная ночь в любви и нежности. Она не позволит разбить эту ночь на тысячу осколков. Схватив попавшиеся под руку ножницы, резко выпрямилась и всадила их прямо в горло нависшего над ней Вадима. Капли крови брызнули во все стороны и смешались с облетевшими белыми лепестками её любимых хризантем…

Мишка всегда хотел стать моряком. Вот сколько себя помнил, бредил морем, кораблями, парусами. Отчего пришла к нему эта блажь, как говаривала бабка Зинаида, он не знал. Откуда взяться морским просторам в захудалом райцентре Средне-русской возвышенности, в котором из всех водных артерий – обмелевшая и заросшая речка-переплюйка Гнилица, а из плавсредств – пара старых, рассохшихся лодок?

Может быть, всё началось с того, как Мишка нашёл на чердаке их ветхого, потемневшего и покосившегося дома матросскую бескозырку с посекшимися лентами? Поблёкшие и местами почти стёртые буквы складывались в слово «Смелый». Кто и когда служил на этом «Смелом», не знала даже бабка Зинаида. Потому как в дом этот их семья переехала уже в середине шестидесятых, на волне очередного переселения, когда дед, Фёдор Степанович Иванов, был определён в городок N. начальником местной ремонтной мастерской. Здесь вскоре и родился Мишка.

Он не расставался с бескозыркой, носил её до глубокой осени. И только когда выпадал первый снег, сразу делающий светлыми убогие грязные улочки и неказистые дома, прятал её в шкаф до весны и нахлобучивал ушанку.

Из-за бескозырки ребята и прозвали Мишку моряком. Они, конечно, кричали ему вслед «Эй, моряк, с печки бряк, растянулся, как червяк!», но в глубине души завидовали и сами бы не отказались от такого головного убора.

Учился Мишка так себе, перебиваясь с двойки на тройку, с тройки на четверку. Зато по физкультуре и труду у него всегда были одни пятёрки. Жилистый, выносливый, вёрткий, он и бегал быстрее всех в классе, и мяч гонял, и на турнике крутил «солнышко». А уж мастерить – строгать, выпиливать, гвозди забивать – его дед научил сызмальства. Вот и получались у Мишки самые крепкие табуретки, самые аккуратные скворечники.

Бабка Зинаида была умелой портнихой. Днём она трудилась в артели, выпускавшей рабочую одежду, а вечерами, да и частенько по ночам, обшивала местных модниц. В картонных папках с бечёвками хранила выкройки из «Работницы» и «Крестьянки», а то и из редких журналов мод, среди которых попадалась заграничная «Бурда».