Арина Ипатова - Обитель Разума

По улице, мимо мёрзнущих на обочине машин, шел молодой человек, держа руки в карманах длинной потёртой кожаной куртки. На вид ему было лет двадцать с небольшим. Молодой человек шел не торопясь, словно гуляя, однако не смотрел по сторонам, глубоко погрузившись в свои мысли.

Парень был не очень высок, скорее, среднего роста, коренастый, с широкими плечами. Он с первого взгляда производил впечатление человека решительного, которого трудно смутить или испугать. По его уверенным движениям чувствовалось, что он обладает хорошей реакцией и незаурядной физической силой.

Молодой человек подошел к двери подъезда, вынул из кармана связку ключей, завертел её в руке. Ключи звенели. Электрическая лампа, торчащая из козырька подъезда, осветила четко очерченный овал лица с выдвинутым вперед подбородком, выдающим упрямство. Подбородок и щеки были гладко выбриты, но густые светло-русые волосы уже требовали стрижки. Губы плотно сжимались, и вообще у молодого человека был такой вид, словно он дал обет молчания. Красивые, но неласковые серые глаза смотрели холодно.

На заедающем кодовом замке были вытерты две цифры, подсказывающие, куда нажимать. Впрочем, молодой человек и так это знал. Он открыл дверь и зашел в подъезд. Почти сразу подъехал лифт. Парень ткнул в нужную кнопку, и кабина, устало поскрипывая, понесла его вверх. Он стоял, играя ключами, и лицо его сохраняло прежнее хмурое выражение.

Молодой человек совершил преступление.

Сам он так не считал. Если бы ему пришлось объяснять, что он думает о своем поступке, он назвал бы его запоздавшим правосудием. Но молодой человек был почти уверен в том, что ему никогда не придется отвечать на вопросы, касающиеся событий сегодняшнего дня.

Почти уверен, но не абсолютно. Но сейчас он думал не о риске, которому подвергается. Его занимала та мысль, которая пришла к нему в заброшенном доме, даже не мысль, а тень мысли. Он никак не мог схватить, сформулировать какую-то неуловимую идею, не знал даже, о чем она. Это тревожило его.

Двери лифта еще не открылись, и он смотрел прямо перед собой невидящими глазами, пытаясь выкинуть из головы эти фантазии. На них не стоило тратить время. К тому же, он был почти дома.

Через минуту молодой человек скидывал сапоги в коридоре своей квартиры.

– Мам, я здесь! – сказал он громко.

Мама выглянула из комнаты. Ей было не так уж много лет, но она выглядела, как старушка: маленькая, сухонькая, с пучком седых волос на затылке.

– Ужинать, Толя? – деловито спросила она, складывая влажную тряпку. Она все время убиралась.

– Ага, давай… – рассеянно, даже грубовато сказал он. Потом, повинуясь неожиданному порыву, наклонился и поцеловал её в сморщенную щеку.

– Ты чего? – смутилась она, как смущалась в молодости, когда на неё обращали внимание мужчины.

– Ничего, – ответил молодой человек по имени Анатолий. Болезненные воспоминания царапнули сердце, но он только улыбнулся. – Просто так…

Мама не знает, что он сделал, и никогда не узнает. Но теперь, впервые за два года, он сможет спать спокойно. Кажется, он убил в себе дьявола…

– И суп давать? – спросила мама, оглянувшись.

– Какой?

– Борщ.

– Давай… – согласился он.

Она суетливо двигалась по кухне, наливала борщ, жарила картошку. Ложка в руке Анатолия равномерно постукивала по тарелке. На красноватой поверхности борща золотились кружки жира, и от стоявшей на плите сковороды исходил божественный аромат жареного мяса, смешанный с запахом специй.

Мама уселась напротив него с чашкой чая.

– Ты уже совсем взрослый, – заметила она с оттенком грусти.

Молодой человек усмехнулся.

– Ты только сейчас заметила?

– Вот женился бы ты, были бы у меня внуки…

Она не в первый раз заводила такой разговор и, честно говоря, изрядно ему с этим поднадоела. Последние же несколько недель, после того, как он окончательно поссорился со своей девушкой, эта тема была ему особенно неприятна. Но все же он слишком жалел мать, чтобы показывать ей своё раздражение.

– Потом как-нибудь, – сказал он, отодвигая пустую тарелку. – Нам и так неплохо.

Она улыбнулась и покачала головой. Эти последние слова ей нравились, и поэтому, даже не отдавая себе отчёта в своем коварстве, она порой заговаривала о его женитьбе, просто чтобы их услышать.

Анатолий встал и ушел к себе в комнату. Здесь он лег на кровать и закинул руки за голову, бездумно купаясь в блаженном чувстве тепла и сытости. Затем к нему стали подкрадываться воспоминания о сегодняшнем дне, и он благосклонно допустил их до себя. Воспользуемся и мы его памятью, и вернемся вместе с ним на несколько часов назад…